Конец здравого смысла
Шрифт:
– Серию карточек, последовательно фиксировавших изменения моего лица во время операции.
– Вам жалко прошлого себя?
– удивился Марч.
– Не то. Это может иметь другие последствия. Мне возвращаться туда невозможно, я дорожу каждой секундой. Ступай, Марч, в дом рядом и добудь эти карточки. Если тебе это удастся, мы увидим бездну занимательного.
– Я готов!
– вскочил Марч.
– Постой. Вот ключ от ателье!
– А зачем ключ? Вы же останетесь здесь.
Лавузен покачал
– Жизнь - плакат. Одна за другой краски ложатся на бумагу. Плакат наклеивается на плакат. Ступай, Марч, и скорее возвращайся!
Глава пятая
Послушно, как автомат, англичанин закрыл за собой дверь и очутился на улице.
"Кто же на самом деле Лавузен?" - терзался Марч, с ужасом ощущая в своей разгоряченной голове присутствие шаловливых бесенят, снующих по извилинам мозга.
Какой-то прохожий удивленно посмотрел на Марча и, пройдя, еще раз обернулся.
Это напомнило англичанину о действительности. Мельком взглянув на парадное, он позвонил.
Молчание.
Марч дернул ручку,- дверь открылась. Заинтересованный он обернулся и шмыгнул в подъезд.
Притаившееся молчание напомнило о чем-то нежилом, заброшенном. Отдернув черную портьеру, англичанин перешагнул порог пустой белой комнаты.
Горела забытая лампочка.
Марч выдвигал пустые ящики стола. Никаких карточек не было. Где-то в глубине сознания шевельнулось почти враждебное подозрение по адресу Лавузена.
Марч выпрямился, чувствуя себя дурно, и... покачнулся.
Все тело охватила смутная лень, истома.
Сквозь монотонный шум он уловил обрывки знакомых фраз:
– Принц Уэльсский путешествует...Жизнь - плакат... Я не хочу, не хочу,- шептал Марч, падая и опираясь на стену.
Потом все стихло. Как завеса, раздвинулась тьма.
Пестрый шарф задевал лоб бахромой. Крошечные козлята запрыгали по шарфу. Неустрашимый багдадский вор рос, вытягивался в тонкий кусок мастики вдруг рассыпался блестками. Одна из них попала Марчу в рот. Ноющая боль пронизала небо и свернулась в горле комком, захватив дыхание.
Комната наполнилась людьми.
В куче лиц, рук, мелькала голова дирижирующего Лавузена.
"Соблюдайте здравый смысл, не толкитесь в мозгу, прошу вас!"
Этот крик разбудил Марча. Лежа на полу, он осмотрелся.
Та же комната. Серый едкий дым убегал к потолку. Марч приподнялся, чувствуя тесноту в груди и бросился по лестнице вниз.
Уже на улице, когда сознание прояснилось, он твердо подошел к двери ателье и рванул ее, чтобы сказать этому проклятому Лавузену..
Ругательства застряли в горле.
В ателье - никого.
Все еще не веря глазам, Марч разорвал лежащий
"Дорогой друг!
Я не знаю, что вы найдете в доме моего доктора. Думаю - ничего. Меня неожиданно вызвали в Лондон дела государственной важности. Если хотите, приезжайте. Жду по следующему адресу: Пикадилли. Гостиница "Нормандия". Спросить под именем Арчибальда Гледдон.
Ваш Анри Лавузен. (П.У.)."
Чувствуя боль в груди и сумятицу в голове, Марч отвернул штепсель и на столе заметил деньги, прикрытые газетой.
Триста франков кредитками.
Эйфелева башня обвилась алой змеей огненных букв: SITROEN.
С возвышения первой посадочной площадки, куда Марч поднялся в переполненном лифта, как на чудовищной клумбе, дышащей трубами предместий,развернулся Париж.
Толпа сдавила англичанина у кассы. Дожидаясь очереди, Марч равнодушно смотрел вниз сквозь перила.
С легким гулом поднимались освещенные кабинки, выбрасывая пассажиров. И стальные прутья площадки дрожали, когда стеклянные крыши лифтов проваливались в черную бездну.
Маленькие черные утюжки сталкивались горящими носами у основания башни. Это были автобусы, прыгающие четырехугольными мячиками.
Вагоны метрополитена стальными иголками прошивали сукно площадей, неожиданно вырываясь на поверхность, закрепляя свой путь вспышками лампочек.
Марч поднял воротник английского непромокаемого пальто и заглянул в окошечко.
– До Лондона пожалуйста.
Оставалось двадцать минут. Марч поднялся на вышку башни, откуда город напоминал стеклянный пирог.
Длинный ящик, размером в три международных вагона, разрезал тьму зеленым глазом и пропал.
– Римский экспресс. Остановка его на Марсовом поле,- заметил кто-то в толпе.
Ровно в девять такой же ящик повис на стальных кручьях башни.
– Занимайте места!
– пробежал обер-кондуктор, махая светящимся флажком.
Блестящий вагон красного дерева выглядел комфортабельно и даже уютно. В хрустальных колпачках горели лампочки, разливая по купе белый свет. На противоположном откинутом сиденье была постель.
Марч высунулся в окно.
Стальные тросы сократились, проглоченные тьмой, затараторили пропеллеры, поезд качнулся. Англичанин подпрыгнул на диване, а когда еще раз высунулся в окно, башня провалилась под ним, оставив внизу бордюр зеленых огоньков.
Под вагоном из-за орбиты арки выкатился алый глаз сигнального шара. Аэропоезд нервно дрожал, стоя, казалось, на одном месте, а черная туша Парижа летела вниз.
Воздух стал чище и свежее. Марч не спал. С часами в руках он следил за щелкающей на стенке купе дощечкой.