Конечная остановка
Шрифт:
— Чистейшая, — прошипел я сквозь зубы. — Не знаю, что бы мы делали, если б не Алиса.
На лице вожатой застыло неподдельное удивление, которое позднее сменилось гордостью, она приподняла подбородок и, положив руку на плечо Алисе, заговорила:
— Если мы из Алисы сделали настоящую пионерку, то и из тебя Семён наверняка сделаем!
Я аж поперхнулся, услышав такие слова. Руки требовали прямо сейчас придушить Двачевскую, которая зажимала рот, чтобы не заржать на всю столовую.
«То есть эта женщина считает, что из Алисы
— Ладно, порадовали вы меня, — Ольга Дмитриевна перевела взгляд на Лену. — Леночка, пойдём со мной, ты мне ненадолго нужна.
— Конечно, — девочка покорно кивнула головой, надела чешки и галстук и поплелась за вожатой.
Когда вожатая и Лена скрылись за дверью, раздался сумасшедший хохот Алисы, лицо у неё покраснело, на глаза выступили слёзы, она из последних сил держалась, чтобы не свалиться со стула.
Я же, в свою очередь, сердито на неё смотрел. Мне так и хотелось её ударить, но неписанный кодекс чести и нежелание бегать от неё по столовой остановили меня.
— Жаль, что Ленка ушла, — Двачевская теперь перестала ржать.
— С чего бы вдруг тебе жаль?
— А тебе нет, что ли? — Алиса хитро прищурилась. — Не лукавь, ты хочешь увидеть её без одежды.
— Между прочим, я видел, — хмыкнул я. — Ты сама была к этому причастна. Помнишь?
— Ах… Да, — девочка погрустнела. — Конечно.
Вообще я давно заметил, что Алиса всячески пытается забыть произошедшие с нами в лесу: она никогда не интересовалась принесёнными оттуда дневниками, картами, на вопросы отвечала неохотно. Двачевская постоянно замыкалась в себе, когда разговор заходил о НИИ или заброшенной деревне, по возможности и вовсе переводила разговор на другую тему.
— Ты ещё хочешь партию? — Вернулась в обычное состояние Алиса.
— Не особо горю желанием.
— Тогда идём, чего тут сидеть? — Она поднялась со стула и направилась прямиком к выходу, я пошел за ней.
***
День клонился к вечеру: солнце отбрасывало яркие оранжевые лучи, природа понемногу стихала, птицы пели тише, цикады заняли их место и заполнили царящее безмолвие своим стрекотом. Когда смотришь на всё это и вспоминаешь, что через несколько лет Боря Ельцин будет говорить о «Сером и загнивающем тоталитаризме», понимаешь, что всё это наглая ложь и ничего такого, чем нас пугали с экранов телевизоров: ни тощих голодных детей, ни расстрелов под настроение, ни жуткого дефицита, нет
— Ты сейчас куда? — Тихо спросила Алиса.
— К Ольге Дмитриевне, Лену ждать.
— А, ясно, — Двачевская опустила взгляд. — До встречи тогда.
— До встречи…
Она снова посмотрела на меня этим странным взглядом и медленно зашагала в сторону спортплощадки. Крики уже стихли, но тамошнее футбольное поле не пустеет до самой ночи, так что Ульянка, наверное, ещё там.
Я медленно двигался по опустевшей площади, молчаливый Генда продолжал смотреть на всё свысока. Я постоянно силился вспомнить,
Вот я и у домика Ольги Дмитриевны, и по совместительству моего жилья. Оторвав взгляд от окон домика, я неожиданно встретился взглядом со знакомыми суровыми, глубоко посаженными, глазами.
— Здрасте, Александр Евгеньевич, — нехотя поздоровался я. — Какими судьбами?
В руках чекист держал большую плитку шоколада и бутылку шампанского, в другой сжимал букет с фиалками. Коршаков вообще зачастил к Ольге Дмитриевне, хотя официально он приезжал к Лене.
— Лену проведать, — сухо кинул он.
— А цветочки и шампанское, тоже ей? — Оскалился я.
— Нет, — чекист наклонился и его лицо приблизилось к моему настолько, что я слышал его дыхание. — Тебе принёс.
— Как трогательно, но я шампанское не люблю — меня от него пучит.
— Ты смотри… Семён, — Коршаков всегда смаковал момент, перед тем, как назвать моё имя. — Не споткнись тут где-нибудь, главное.
Было ли это угрозой или просто предостережение, но я не придал этому значения. Суровый отец Лены всегда вызывал тревогу, даже когда молчал, потому я решил, что мои шутки весьма неуместны да и опасны.
Наконец, дверь в домик открылась, и на пороге предстала Ольга Дмитриевна с сияющей улыбкой, от неё прямо веяло радостью: глаза блестели, а пальцы нервно сжимались в кулачки. Я непроизвольно хихикнул.
Лена сидела на моей кровати и уныло смотрела в пол, мне оставалось лишь гадать, о чём они говорили, и из-за чего девочка так расстроилась.
— Добрый день, — Коршаков едва заметно кивнул головой. — Прекрасно выглядите сегодня.
— Ой, да что вы, — Ольга Дмитриевна глупо отмахнулась рукой. — Выгляжу, как всегда, считай, по-домашнему.
Мне вся эта ситуация казалось до чёртиков забавной и наивной: чекист оперировал шаблонными комплементами и явно стеснялся, а вожатая так же шаблонно отвечала и краснела не меньше, чем сам Коршаков.
«Идеальная парочка, — пролетело в голове. — Им суждено было встретиться».
Не раздумывая, я шагнул на первую ступеньку небольшой лестницы, ведущей к двери домика, моё действие повторил чекист. Следующая ступенька, и мы снова шагнули в унисон, благодаря чему я словил грозный взгляд отца Лены.
На следующей ступеньке он не выдержал и сделал настолько резкую и незаметную подсечку, что я со всей силы грохнулся назад. Ольга Дмитриевна испуганно пискнула, а Лена, заслышав шум на улице, бросилась к выходу.
— Я же сказал, Семён, — насмешливо произнёс Коршаков. — Под ноги смотри, не упади.
— Ваши советы, бесспорно, полезны… — Отряхивая себя от пыли, прокряхтел я.
Лена выбежала на улицу и кинула удивлённый взгляд на отца, затем на меня, после на вожатую. Если Коршаков будет моим будущим тестем, я точно не доживу до первой брачной ночи.