Конкурент мой
Шрифт:
– Не может быть! Он бы не смог выжить!
Но дальнейшее исследование разъяснило причину подобной стойкости. В крови обнаружились старые следы яда василиска и слёз феникса. Ну, конечно же! Последствия того жуткого случая с Тайной комнатой. Это давало пусть и призрачную, но всё же надежду, что у меня хватит времени, чтобы создать противоядие…
К сожалению, это обнадёживающее известие было единственным. Как я ни старался, вычислить яд, которым был отравлен дорогой мне человек, не смог. Нет, все составляющие были обнаружены и не вызывали сомнений, но… Я мог навскидку, даже не заглядывая в справочники, назвать десяток ядов, которые
Я бился над созданием нового универсального противоядия уже почти сутки, когда в лабораторию спустился регулярно снабжавший меня информацией Драко и устало сполз по стенке на стоявший возле неё стул. Следом в помещение просочились вездесущие гриффиндорцы. Вид у всех четверых был бледный и потрепанный.
– Что?!
– Он без сознания, но все жизненно-важные процессы нам худо-бедно удалось стабилизировать. Им сейчас занимается лучший реаниматолог госпиталя. Нас просто выставили из палаты. Шеклболт нагнал туда целое элитное подразделение Аврората.
– По-моему, ты чего-то не договариваешь.
– У Поттера устойчиво коматозное состояние, но…
– Что но?
– За эти сутки было два непонятных мне приступа судорог, сопровождавшихся остановкой сердца. Такое впечатление, что в эти моменты яд снова поступал в кровь.
– Болюсные микросферы с ядом…
– Я тоже об этом подумал и даже попытался убедить остальных, но Рейнольдс выставил меня за двери, – Драко с трудом заставил себя подняться со стула и, подойдя к столу, заглянул через моё плечо в черновые записи. – Постой, крёстный, но тогда…
– Тогда, за всем этим стоит не Кадавейр.
Принесённое крестником известие было страшным ударом. Я не понаслышке знал это изобретение алхимиков-зельеваров. Даже сам когда-то приложил руку к его усовершенствованию. Мельчайшие созданные магией микрокапсулы, попадавшие в кровь вместе с основной дозой яда, действовали не сразу, а растворялись спустя заданные промежутки времени, выпуская новые порции отравляющего вещества. При таком раскладе у отравленного просто не оставалось шансов выжить – ни один даже самый двужильный организм не выдерживал подобного издевательства. Вот только ни Кадавейр, ни его учитель Лангран никогда не были специалистами в этом течении.
Пока я предавался подобным мыслям, крестник быстро просмотрел мои наброски:
– Сколько тебе может понадобиться времени, чтобы разработать антидот?
– Больше, чем мы можем себе позволить, – я усилием воли отогнал заполонившую сознание безнадёжность. Мысли лихорадочно метались, пытаясь отыскать выход из этого кошмара… И тут, словно вспышка озарения:
– Идиот! Как я мог забыть?! Драко, сколько продержится Гарри, если произойдёт то, чего мы боимся, и начнётся каскадное впрыскивание яда в его кровь?
– Если бы это был обычный человек – двенадцать часов, максимум – сутки. Но это – Поттер… Сорок восемь часов, больше даже Мерлин бы не выдержал. Что ты задумал?
– Ты останешься здесь и попытаешься подобрать противоядие… Хотя бы попробуй найти что-то, способное растянуть периоды каскада. А мы с мисс Грейнджер доведём до конца ритуал с «Ликом Вечности». Эликсир, полученный с помощью Философского камня, способен вернуть к жизни даже безнадёжно больного человека.
====== Глава 9. «Конкурент мой – любимый». Часть 2. ======
И
Впервые в жизни я чувствовал себя настолько беспомощным. Здесь, рядом со мной, в окружении лучших целителей, умирал самый дорогой для меня человек, а я ничегошеньки не мог сделать. Все мои силы и знания ничем не могли ему помочь.
В неравной схватке со смертью, уже подступившей к его изголовью, пролетали минуты и часы, но я не обращал внимания на окружающую действительность. Мы с крестником варили противоядия, пытаясь нащупать, подобрать ту, одну из миллиона, нужную комбинацию, которая могла бы спасти Гарри. Ошибались. Разочаровывались. И вновь варили. Осунувшийся, похожий на собственное привидение Драко валился с ног, но упрямо продолжал помогать мне. А его новоявленная подруга каждые час посылала с моей виллы короткие сообщения: «4 часа – реакции нет», «5 часов – реакции нет», «6 часов…», «7…»… Надежда на удачный исход таяла с каждой минутой. В записках Фламмеля временной промежуток, в течение которого должно было произойти окончательное превращение зелья в Философский камень, оговаривался весьма расплывчато: от трёх до семидесяти двух часов… У нас такого запаса времени не было.
– Северус, – ко мне, пряча взгляд, подошёл Рейнольдс, – если ничто не изменится за ближайшие три часа, мы его потеряем.
– Заткнись! – я и сам поразился горячей злобе и ненависти, прозвучавшей в моём голосе. – Я не дам ему умереть.
Аврелиан шарахнулся от меня, как чёрт от ладана – видимо, вид мой был действительно страшен:
– Мы не боги, Северус. Там… тебя Главный Аврор искал.
– Пошли его на хрен! Мне некогда! – токсиколог маячил над душой и нервировал, мешая мне подключить капельницу с последней модификацией противоядия.
– Погоди. Дай я это сделаю, – он отобрал у меня фиал с системой и ловко присоединил к катетеру, введённому в подключичную артерию. – Зря ты так. Может, у Шеклболта есть сведения, которые помогут нам найти противоядие.
Его слова были не лишены смысла. В конце концов, я не знал, что откопали авроры на заброшенном маяке и в квартире Ромеро.
Кингсли отыскался в кабинете главного колдомедика и, не успел я войти, набросился с расспросами о состоянии Гарри. Но мне сейчас было не до выслушивания бессмысленных слов соболезнования. Кратко обрисовав ситуацию, я сам насел на него, выпытывая подробности расследования: