Конкурс киллеров
Шрифт:
Некоторое время в задумчивости побарабанив ногтями по краю умывальника, я закрыла шкафчик, твердым шагом вышла из ванной и прикрыла за собой дверь. Да пропади она пропадом, эта сумка! Не буду я ее стирать, лучше новую куплю. И про баксы думать не буду, во всяком случае, пока. Ну нет на это никаких моих сил!
Я свалилась на диван перед телевизором, щелкнула пультом, и на экран крупным планом выплыла совершенно зверская физиономия насупленного Шварценеггера. Героически шмыгнув носом, киногерой поднял повыше устрашающего вида орудие и метким залпом из него разнес какую-то
Мне тут же вспомнилась любимая шуточка моего бывшего супруга: «Тебя можно убить только прямым попаданием ядерной бомбы», — говаривал любящий муж.
Да нет, вряд ли я переживу даже выстрел из гранатомета…
С коротким стоном я выключила телевизор, завернулась с головой в льняное покрывало и попыталась уснуть. Будущее виделось мне в самом мрачном свете. Единственным лучиком света в темном царстве представлялся скорый приезд Ирки.
Ладно, до завтра я как-нибудь доживу…
Завтра наступило точно по расписанию. Правду говорят, утро вечера мудренее и явно бодрее. При свете дня я повеселела, побегала по двору с мячом и собакой — точнее, за собакой, норовящей утащить мяч в свой вольер. Позавтракала, потом пообедала и, едва дождавшись урочного часа, двинулась из дома на конспиративную встречу с Иркой. На мне был все тот же белый наряд: в нем, помимо прочего, я прекрасно маскировалась на фоне белых стен домов и побеленных известью стволов деревьев.
До остановки «Дом культуры масложиркомбината» хочешь — не хочешь пришлось ехать на трамвайчике. Не буду скрывать, с некоторых пор я очень нервничала, прибегая к этому виду транспорта. Однако все прошло благополучно, никто на меня не нападал, заточкой не размахивал, так что в условленный час я оказалась в нужном месте.
Короткими перебежками подобравшись к окруженной старыми каштанами площади перед Домом культуры, я осторожно выглянула из-за дерева и удивленно замерла: памятников на площади было два. Зеленовато-бронзовый Ильич и еще один монумент, пониже и без постамента, своими формами навевающий воспоминание о язвительной сатире на памятник какому-то из августейших Александров: «На столе стоит комод, на комоде бегемот». За вычетом стола и комода здесь было то же самое.
В ветвях надо мной пугающе зашебуршало, и мне на голову упал каштан. Я отмерла и поняла, что вижу перед собой бронзово-загорелую и каменно-неподвижную Ирку.
— Ты живая или как? — незаметно подкравшись к ней сзади, поинтересовалась я.
— То же самое я хотела знать о тебе, — живо обернулась подруга. — Ой! Да ты ли это?
— Я, я, кто же еще?
— Какой-нибудь латышский стрелок, — пожала плечами Ирка.
— Почему? А, тебя мой костюм смущает, понимаю… Слушай, Ир, давай отойдем в сторонку, — я потащила подругу в аллею, обсаженную густыми голубыми елями.
— Что, так плохо? — Ирка с сочувствием смотрела, как я затравленно оглядываюсь по сторонам.
— Не поверишь, меня пытаются убить, — не переставая озираться, ответила я. Немного подумав, забралась под раскидистую ель, уселась на хвойную подстилку и поманила Ирку.
Кряхтя, подруга
— Подробнее можно?
— Можно и подробнее, — кивнула я. — Значит, так. Заходим мы с Вадиком — ты его не знаешь, это наш оператор-стажер, в трамвай, а там Владимир Усов, его ты тоже не знаешь и уже не познакомишься, убили его…
— Как, и его тоже?
— Ну, пока только его, — нахмурилась я. — Я-то еще цела, хотя кто-то очень старается сжить меня со свету: тормоза в машине испортил, бревно на голову сбросил…
— Попал?
— С ума сошла?! Я похожа на человека, выдержавшего удар бревном по голове?! — возмутилась я.
— Гм, — хмыкнула Ирка.
— Мимо оно пролетело, к счастью. А я, тоже к счастью, пролетела мимо открытого люка. А потом в меня стреляли, но попали в манекен…
— Перепутали? — уточнила Ирка.
— Меня можно перепутать с манекеном?! — опять возмутилась я.
Ирка снова хмыкнула и выразительно оглядела меня с головы до ног.
— Нет, не перепутали, просто промахнулись. Понимаешь, я шла, а манекен стоял…
— Это существенное отличие, — заметила Ирка.
— Ты будешь меня слушать или нет?!
— Буду, но не сейчас, — толстокожая Ирка мое благородное негодование проигнорировала. — В данный момент меня интересует другое. Машину мою где чинят?
— В «Кентаврии».
— Понятно.
Кивнув, подруга тут же набрала номер автосервиса, выяснила, что «шестерка» уже в полном порядке, и попросила немедленно пригнать ее к ДК ЖМК — владелец мастерской Сережа Крячковский был нашим общим приятелем, и его фирма оказывала нам услуги в более широком, нежели иным клиентам, диапазоне.
За полчаса, проведенные в ожидании транспорта под раскидистой елью, я успела рассказать Ирке почти все подробности. Умолчала только о Мурике, не желая раньше времени нарваться на скандал: то, что у нее на постое не только я, мой кот и моя собака, но и совершенно посторонний удавчик, Ирка наверняка переживет трудно.
На стоянку у Дома культуры, сигналя и мигая фарами, вкатил наш «жигуленок», из него выпрыгнул радостно ухмыляющийся шестнадцатилетний сын владельца мастерской.
— Привет, теть Лен, теть Ир! — скороговоркой выпалил пацан, отдавая Ирке ключи от машины.
— Привет, Александр Сергеевич, — кивнула я. — Спасибо тебе!
— Не, эт вам спасибо, — лучезарно улыбнулся подросток. — Если бы не вы, когда бы я еще сам по городу порулил! Тачки нормальных клиентов батя мне не доверяет!
— Устами младенца, — вздохнула Ирка.
Парнишка вприпрыжку умчался к троллейбусной остановке. Подруга с укором посмотрела на меня, снова тяжело вздохнула и сказала:
— Ты, горе мое горькое, триста тридцать три несчастья! Давай, садись в машину!
Хоронясь под елочками, я прокралась к «шестерке».
— Куда ты лезешь, ненормальная?! — рявкнула Ирка. — За руль я сама сяду! А ты дуй на заднее сиденье, ложись там и носу наружу не высовывай, пока я не разрешу!
Я безропотно свернулась калачиком на коротком диванчике. Ирка села за руль, тронулась с места, и мы покатили по городу, а куда именно — я видеть не могла.