Константин Бальмонт и поэзия французского языка/Konstantin Balmont et la po?sie de langue fran?aise

Бальмонт Константин Дмитриевич

[1895–1896]

Как ласково любовь лелеять, Вдоль борозды, где дышит пар, Готов ли вечер день развеять Иль солнце — ток апрельских чар. Вон там, вон там, у кругозора, Запела девушка — не тут, Где лес в венчальности убора, Шаги среди травы идут. Вы, собиральщицы расцвета, Вам с анемоной златоок. И ландыши, — для вас всё это, Подайте пахарю цветок!

Paul FORT

Поль ФОР

La ronde autour du monde/Песенки [11]

La fille morte dans ses amours/1

Cette fille, elle est morte, est morte dans ses amours. Ils l'ont port'ee en terre, en terre au point du jour. Ils l'ont couch'ee toute seule, toute seule en sesatours. Ils l'ont couch'ee toute seule, toute seule en son cercueil. Ils sont rev'nus ga^iment, ga^iment avec le jour. Ils ont chant'e ga^iment, ga^iment:

«Chacun son tour. Cette fille, elle est morte, est morte dans ses amours». Ils sont all'es aux champs, aux champs comme tous les jours…

11

В цикл, названный Бальмонтом «Песенки», вошли стихотворения (либо фрагменты стихотворений) из сборников П. Фора «Chansons» (1895), «Premi`eres ballades» (1896) и «La boh^eme du coeur et Les romances d'un sou» (1902). В окончательной редакции включены автором в книгу «La ronde autour du monde», 1922.

1895

Она умерла, умерла, она умерла от любви. С рассветом ее унесли, и за гробом немногие шли. Ее схоронили одну, одну, как она умерла, Ее схоронили одну, как она перед смертью была. И с песней вернулись они: «Кому суждено — так умрет». И пели, и пели они: «Для каждого есть свой черед. Она умерла, умерла, она умерла от любви». Ее унесли — и опять работать, работать пошли.

Le ciel est gai, c'est joli mai/2

La mer brille au-dessus de la haie, la mer brille comme une coquille. On a envie de la p^echer. Le ciel est gai, c'est joli Mai. C'est doux la mer au-dessus de la haie, c'est doux comme une main d'enfant. On a envie de la caresser. Le ciel est gai, c'est joli Mai.

1895

Море блестит за изгородью, Море блестит, как раковина. Как бы его поймать? — Поймай! Это веселый, веселый май. Нежно море за изгородью, Нежно, как руки детские. Так бы его и ласкал. — Ласкай! Это веселый, веселый май.

Hymne dans la nuit/3

Laisse nager le ciel entier dans tes yeux sombres, et m^ele ton silence `a l'ombre de la terre: si ta vie ne fait pas une ombre sur son ombre, tes yeux et sa ros'ee sont les miroirs des sph`eres. `A l'espalier des nuits aux branches invisibles, vois briller ces fleurs d'or, espoir de notre vie, vois scintiller sur nous, — scels d'or des vies futures, — nos 'etoiles visibles aux arbres de la nuit. Contemple, sois ta chose, laisse penser tes sens, 'eprends-toi de toi-m^eme 'epars dans cette vie. Laisse ordonner le ciel `a tes yeux, sans comprendre, et cr'ee de ton silence la musique des nuits.

1896

Прими всю глубь небес в твои глаза с их тьмою, Своим молчанием проникни в тень земли, — И если жизнь твоя той тени не усилит, Огни далеких сфер в них зеркало нашли. Там изгородь ночей с незримыми ветвями Хранит цветы огня, надежду наших дней, — Печати светлые грядущих наших жизней, Созвездья, зримые немым ветвям ночей. Гляди,

будь сам в себе, брось чувства в область мысли, Собою увлекись, будь на земле ничей, — Без понимания, глазами слушай небо. Твое молчание есть музыка ночей.

La reine `a la mer/4

Un roi conquit la reine, avec ses noirs vaisseaux. La reine n'a plus de peine, est douce comme un agneau.

1895

Король покорил королеву Черными своими кораблями. И она «прости» сказала гневу, И глядит покорными глазами.

La vie/5

Au premier son des cloches: «C'est J'esus dans sa cr`eche…» Les cloches ont redoubl'e: «^O gu'e, mon fianc'e!» Et puis c'est tout de suite la cloche des tr'epass'es.

1895

Первый звон колоколов — «Это в яслях Царь Небесный!» Звон сменился перезвоном — «Мой жених! Скорей, скорей!» И сейчас же вслед за этим — звон протяжный похорон.

Mon portrait/6

Mes yeux, comme deux diamants noirs, brillent sous mon chapeau Rembrandt: ma redingote est noire; noirs, mes souliers vernis reluisants. Cheveux noirs serrant les joues p^ales. Un long nez tombant de Valois. Et fleurant la malignit'e, j'ai la raideur de la fiert'e. Sourire faux, regard sinc`ere (Nature aussi, tu l'as permis!), et j'ai l'air de m^acher du buis quand je cause avec le faux-fr`ere. J'eusse aim'e beaucoup ^etre roi: quelque Louis XIII fatal. — Bien malin qui d'eniche en moi le po`ete sentimental. Dieu, cependant, m'a fait un coeur, `a moi comme `a tous autres, h'elas! Il s'est amus'e, le Seigneur, `a mettre du feu dans la glace. Je ferai vibrer toutes les lyres. L'^ame humaine est ma religion. L'or se m^ele, en mes r'eflexions, au sang, aux roses et `a Shakespeare.

1902

Мои глаза — два черных бриллианта, Они блестят под шляпою Рембрандта, Сюртук мой черен, черны башмаки, И ток волос чернеет вдоль щеки. Зачуяв злость, надменен я, конечно, Улыбка лжива, взор горит сердечно. Себе я вид преважный сотворю, Когда с фальшивым братом говорю. Хотел бы принцем быть я доскональным, Людовиком тринадцатым фатальным, И кто во мне, чувствительность поняв, Найдет поэта, очень он лукав. Однако, Бог, как рифму в важном гимне, Дал сердце мне — как всем другим — увы мне, Судьба, в забаве спутав смысл и счет, Огонь горячий заложила в лед. Все струны дрогнут, предо мной сверкая, Религия моя — душа людская. Когда пою, в мой входят звонкий пир Кровь, золото, и розы, и Шекспир.

Les deux ^ames/7

Sous le soleil rouge, au vent dor'e du soir, peureuse des nuits, mon ^ame tremblante… Sous la lune bleue, au vent dor'e du soir, heureuse des nuits, ton ^ame chantante… Mais, chez nous l'ombre, au feu de mon regard, peureuse du jour, ton ^ame a trembl'e. Mais, chez nous dans l'ombre, au clair de ton regard, heureuse du jour, mon ^ame a chant'e.