Конструктор сущностей
Шрифт:
Приноравливаясь к изменяющейся вселенной, испытывая внезапную потребность измениться и самому, Богун, тридцатилетний службист, огонь и воду прошедший, вспомнил вдруг крученый и безалаберный жаргон давней своей подростковой поры. Он сказал:
– -Чувак! Клево! Кайфуй, чувак: забашляла рыбка золотая! Мэнов-герлиц на сейшен аскну, -- оповестил он вселенную.
– - Звякну, кликну, призову… Сбегать портвейну взять?
Разглядывая телефон, он долго думал о вещах незначительных: например, о том, что замечательно раскованный язык, на котором когда-то
– - с легкой озлобленностью объявил он залетевшей на огонек сигареты бабочке.
– - Настоящие -- все во мне! Только я их не помню…
– - Оглянись! Столько лет осыпалось!
– - ответила бабочка.
– - Все нос к стеклу прижимаешь, все тебе хочется те дворцы получше рассмотреть, а их и нет уже. Поезд давно в других краях: бай, бэби, бай… Уймись, забудь, не кисни, встань, прошвырнись, подними градус!
А что? Крылатая дело речет. И забуду. И прошвырнусь.
Богун вспомнил Грегора. Взгрустнул. Грегор бесследно исчез -- а был мужик компанейский и безотказный. Кащей? Давненько не встречал он шефа. Куда их всех утащило? Он успокаивал себя тем, что сегодня, согласно плану, начал набирать обороты проект. В проект вовлечены спецы по теневым мирам и практикующие маги. Кто знает, сколько странного и невозможного заложено в этой рисковой задумке?
Близится славный июньский вечер, -- размышлял Богун, -- отчего бы и не прошвырнуться, в самом деле? Одеться по-кабацки. Пеструю павлинью рубаху. Ботфорты со шпорами. Блокнотик перелистать, встретиться, собраться, -- вспомнить, поспорить, покричать друг на друга. А выговорившись, врасти в ночную тишину. В час луны жестокой и безлюдных улиц; в час раскрытых крыльев над розовой водой. В сосредоточении, в шепоте звезд, в чутком молчании посвященных попытаться отреставрировать рухнувшее…
– - Опасно!
– - просигналил ему недремлющий Страж.
Конечно, опасно. Жизнь -- опасное занятие. Нелегкая ноша для работников спецслужб.
В недавнем бреду он ощущал себя Мытарем -- человеком, сумевшим проникнуть в его мысли и заблокировать их. Возможно, этот загадочный Мытарь и выходил его там, в лесу. Он мне больше чем брат: теперь он часть меня самого. Я верю Мытарю, он присмотрит за Элли. Элли рано или поздно разыщет свою маму.
Вернулся он через час, робко изумился проросшим на стенах обоям, зашвырнул в холодильник бутылки; бабочки деликатно прятались по углам; свежеокрашенные двери уже подсохли, запах выветрился. Богун подумал, улыбнулся -- и решительно набрал номер.
– - Анна?
– - А, это ты, -- узнал его муж Анны.
– - Я, -- согласился Богун.
– - Ну и как ты там?
– - Устраиваю отвальную вечеринку. Отбываю в мрачный край… в мир иной. Бегу мирской суеты. Всерьез и надолго бегу. Возможно, навсегда.
– - Врешь!
– - убежденно ответили ему.
– - Врать неприлично.
– - Такие же мерзавцы, как ты, -- сообщил муж.
– - Не смеши. Не делай из меня идиота! Это твой, -- сказал он в сторону, -- стыд забыл, к себе зовет, -- и, снова в трубку: -- Ладно, передаю ей…
– - Богуша?
– - пропела Анна.
– - Чего тебе надобно, чудище?
– - А ничего, ровным счетом ничего. Исчезаю я. Похоже, что надолго. Жду. Приходи. И друга жизни приводи… если не сможешь от него отвертеться…
– - А я его и не собираюсь брать!
– - с веселым вызовом сообщила Анна.
– - Пускай дома сидит, бирюк! Я почти готова, правда, в другое место готовилась, что ж, сменю маршрут!
Первым делом он красиво и аппетитно расставил все на кухне. Затем взялся за облагораживание спальни. Позвонил Котеночечку и Глазу. Котеночечек и Глаз обрадовались и одобрили идею.
Телефонный звонок. Он, что-то мурлыча, поднял трубку.
– - Аня у тебя?
– - Еще не появилась. Что передать?
– - Я тебе, дружок, вот что скажу. Наглец ты, конечно, первостатейный. Я сегодня спокойный: все еще надеюсь, что ты и впрямь слиняешь с наших горизонтов. Вычеркни наш номер из списка! И… Покажись сексопатологу, чудо! Глядишь, найдет способ помочь тебе!
Злобно-обиженные интонации его голоса напомнили Богуну несколько слов, оброненных однажды Анютой. Эти слова, как зерна на пахоте, давным-давно взошли и прижились в нем. Не спорь с рогатиком, -- приказал он себе, -- не оскорбляйся. Избегай злых импотентов и терпи их излияния.
– - Покажусь. Проверюсь…
– - И повежливее с ней! Она все рвется за тобой доглядеть, с тех самых пор. Младенца нашла! Боится за тебя, альфонса. Не обижай ее!
– - Да не обижаю я никого!
– - с досадой ответил Богун.
Ну и мерзавец!
Он едва успел привести себя в порядок.
Анна не торопилась переступить порог. Над ее головой молниями мелькнули бабочки; она проводила их рассеянным взглядом -- бабочки растворились в ее зрачках. Спросила, мягкостью голоса сглаживая резкость фраз:
– - Ты один? Любопытно, что ты выдумал на этот раз? Ты все еще на что-то надеешься?
– - Анна, пощадите!
– - он щелкнул каблуками, почтительно голову склонил.
– - Когда-то, сударыня, вы приняли на свой счет слова, предназначенные совсем другой женщине! Да, я распоясан, безумен и дик, но в чувствах щедр и постоянен! Поймите, милая Анна: те слова, которые должны прозвучать, томятся и умирают от невостребованности, и только потому, что вы, давным-давно меня простив, из мести или лукавства обходите стороной мою келью!
– - Прочь с дороги!
– - твердо сказала Энн, направляясь на кухню.
– - Поправь галстук и заткнись. Помогать мне будешь.
Что бы ни творилось вокруг, женские привычки постоянны, -- отметил Богун. И поспешно добавил:
– - В ознаменование неизбежного примирения нижайше прошу отведать чего судьба послала! Я уж и разложил все. Глянь-ка глазом вещим, неподкупным!
Услышав это, Анна резко обернулась и замерла на миг, выискивая что-то во взгляде Богуна. Затем, успокоившись, объявила: