Конструктор живых систем
Шрифт:
Заплатили мне мало, и следующим местом своей деятельности я выбрал ремонтную мастерскую локомотивного депо. Работа не пыльная, знай, вызывай к жизни очередной чертёж какой-нибудь особо сложной детали, или наоборот, показывай то, что хотят, или придумывай чего-нибудь по заказу.
Я мог показать любой механизм, что видел в разборе, и демонстрировал, как он работает, или мог бы работать. Крутились шестерёнки, лязгали беззвучно валы и цапфы, функционировал сам механизм, который я крутил и так, и этак.
— Молодец ты, паря! — сунул мне руку мастер, когда я получал окончательный расчёт. — Если выгонят тебя с энтой академии, то завсегда
Я смотрел на широкое добродушное лицо мастера и не знал, что сказать. Не хотелось обижать его отказом и, в то же время, давать пустые обещания — тоже не дело. Я не собирался возвращаться в мастерские, для опыта полезно, а заниматься всю жизнь этим — нет, не смогу.
— Я хочу учиться, мой дар развивается только тогда, когда я получаю новые знания.
— О, как! — крякнул мастер и потёр ладонью прокуренные американским табаком усы. — А ты прав, чем грамотнее ты станешь, тем легче нам, да ещё и подскажешь, и научишь, и мы сможем сами что придумать да сделать. Ты это, на каникулы же будешь приезжать?
— Наверное.
— Ну, так приходи к нам в мастерскую, мы тебя работой обеспечим и оплату гарантируем высокую, жалеть не будешь.
— Спасибо! — только и смог выговорить я, — обязательно приду, мне деньги нужны.
— А кому они не нужны, паря?! Вот тебе тогда двести злотых за твою работу, Молодец, здорово помог нам. Заслужил! А вот и подарок от нас. Парни-мастеровые делали, пригодится в учёбе. Это бляха медная, на ремень форменный, вот тут можно вставку поместить с названием. Это тебе в любой мастерской сделают, какую нужно: хоть с серебра, хоть с латуни, хоть с чего. Бляха тяжёлая, как раз отбиться можно, ежели нападут в тёмном переулке. В столице разное случается, сам бывал там, да не раз. А тут тебе не только бляха, а и защёлка медная, ежели их вместе соединить, то знатно можно приложить любого. А поймают, так это у тебя самооборона, и не нож, и не револьвер, всё чин-чинарём. Дар-то у тебя не боевой, а столица на то и столица, чтобы всякую шантрапу привлекать. А дело молодое, может, барышню какую провожать надумаешь, а поздно ночью возвращаться придётся, вот он и пригодится. Бери, не пожалеешь.
— Но я…
— Бери, кому сказано, подарок это! Деньги спрячь, матушке отдашь, а ремень можешь сразу надеть, он неплох.
— Спасибо Макар Дормидонтович, и за деньги, и за подарок.
— Не за что, приезжай на лето, поработаем… И тебе деньги, и нам прибыток, а подарки я люблю дарить, да глядишь, и не последний для тебя будет. Мне не жалко. Держи деньги!
Я взял и деньги, и подарок, на том мы и расстались, довольные друг другом. Суммы, что я заработал за лето, хватило на все мои расходы: и на покупку билета, и на разные вещи, необходимые на новом месте, и на дорожные мелочи. Даже осталось на первое время. Совсем немного, семьдесят злотых всего осталось, а если их не хватит, так я теперь и подработать смогу.
Мастер напоследок сказал адрес мастерской, что в Павлограде есть, там у него знакомый работал, там
Глава 4
Дорога в Павлоград
Наступил день прощаний. Матушка вся в слезах стояла на перроне нашего небольшого железнодорожного вокзала в Крестополе. Сине-белое здание вокзала с крупной надписью «Крестополь» над аркой главного входа с колоннадой смотрело на единственный перрон множеством овальных сверху и прямоугольных в нижней половине окошек. Народу на перроне толпилось немного, станция тупиковая, город небольшой, так откуда им взяться-то?
Главное здание тянулось в обе стороны от центрального входа, резко снижаясь с условно третьего этажа, сделанного в виде арки с двумя башенками, в длинные одноэтажные крылья по обе стороны, где размещались многочисленные профильные службы.
По перрону прогуливались редкие дамы в нарядных платьях, с такой тонкой талией, затянутой в тугой корсет, что она казалась осиною, а у некоторых платье даже имело S-образный силуэт, по последней парижской моде.
На площади перед вокзалом размещалась аккуратная клумба, и глаз радовали жёлтые и красные розы, вперемежку с астрами и совсем крохотными мелкими цветками, что пахли так одуряюще, что буквально кружилась голова. Моё настроение стремительно шло вверх, огорчало только, что матушка расстроилась, провожая меня.
— Береги себя, сынок, тебе ведь и семнадцати нет! Едешь в столицу, а там кого и чего только нет, — стала учить меня матушка, сощурив свои тёмно-карие глаза.
— Я не девица, мама, чего мне бояться? Да и не на заработки еду с лихими людьми, а в академию, учиться.
— Да, сынок, но и там соблазны есть для юноши, а то сейчас в газетах пишут, что анархисты разные появились, народ мутят да бомбы кидают. И чего им нужно — непонятно. Берегись их, на улице идёшь, смотри по сторонам, и где начальство высокое ездит, там не появляйся, лучше перейди на другую сторону и иди себе спокойненько.
— Мама, ну перестань. Зачем ты это всё мне говоришь?
— Я беспокоюсь о тебе, сынок.
— Не надо беспокоиться, всё равно уже ничего не изменишь, и ведь ты сама этого хотела?
— Да, — вздохнула она, — жаль, что всё так получается. Ты пиши, сынок, как приедешь, или телеграфируй. Хотя, что это я?! Телеграф будет дорого стоить, пиши письмо, как доехал, как устроился. А то я вся изведусь.
— Не волнуйся, матушка, через трое суток поезд придёт, и я прямо с вокзала отправлю тебе телеграмму.
— Спасибо, сынок, а вон уже и поезд показался!
Я невольно повернул голову налево, хотя уже давно услышал, как пыхтит под парами паровоз, да лязгают буксами прицепляемые к нему вагоны. Паровозов на станцию прибывает немного, поэтому не сложно догадаться, что пыхтит именно наш.
Я купил себе билет в первый класс. Сделал это вынужденно, потому как хоть и существовало три класса вагонов, но они отличались между собой, в основном, возможностью ночного отдыха. В вагоны третьего класса, как самые дешёвые, набивалась самая разнообразная публика, ехавшая либо недалеко, либо такая, что ей всё равно, как ехать и как спать. Первый же класс от второго отличался тем, что в первом можно спать на диване, а во втором этого не сделать, хоть диваны там имелись не менее прочные, но более простые. Ну и купейные вагоны кардинально разнились с обычными по степени комфорта, но и стоили очень дорого.