Конструктор
Шрифт:
– По какому вопросу? – спросил Семен Валерьевич, откинувшись на спинку стула.
Яков Моисеевич чуть поморщился, уж не знаю от чего, и пожаловался на мою успеваемость и не желание исправлять ошибки. После чего передал мою тетрадь директору.
– Кхм, а в чем тут ошибка? – с удивлением посмотрел на учителя директор.
– Ну как же! – всплеснул тот руками. – Вот! Я же подчеркнул! Опять пропущен твердый знак в конце слова «волк»! Я понимаю, первый класс еще не изучает слова, но Сергей – талант! – воскликнул учитель. – Схватывает буквально на лету! И мне больно видеть, что он делает такие элементарные орфографические ошибки!
– Яков
– Вы о чем, Семен Валерьевич? – растерялся учитель.
– О реформе русского языка! Она, между прочим, с одиннадцатого года готовилась! Пусть и царским режимом, но наше правительство сочло ее полезной и вот уже почти год как подтвердило писать по-новому. Без всяких «ятей», «фит» и твердых знаков. Парень пишет правильно, согласно новой реформе, а вы его чему учите?! Так ведь и не его одного, я полагаю? Жду вас сегодня после уроков. Будете объяснять свое поведение секретарю парткома нашей школы.
Яков Моисеевич побледнел и, скомкано попрощавшись, вышел за дверь. Даже меня «забыл». А Семен Валерьевич похвалил за четкое следование линии партии и его реформ, пожелал также старательно и прилежно учиться дальше, после чего отпустил продолжать грызть гранит науки.
После этого случая моя успеваемость резко улучшилась, что стало поводом для гордости родителей и язвительных шуточек среди прежних друзей. Они-то в школу не поступили. В основном потому, что школ пока была мало и, несмотря на постановление правительства об обязательном начальном образовании, всех обучить «прямо сейчас» в России было невозможно физически. Брали или самых талантливых, или по спецраспределению, или «по знакомству». Я изначально попал не как талантливый, а именно по спецраспределению – как сын рабочего.
Из-за низкой, для меня, школьной нагрузки и того, что с летними друзьями я виделся все реже, и мы отдалялись, на меня начала давить скука. Вот что делать на уроке, пока остальные дети старательно выводят слоги, учась чистописанию, а я давно уже написал и чуть ли не на парте сплю? Нет, учитель все это видел и давал мне дополнительные задания, однако и с ними я расправлялся на удивление для него легко.
Занятие я нашел себе сам. Мысли о том, чем мне заняться не только в школе, но и после ее окончания, не выходили у меня из головы. К тому же я с каждым днем ощущал, как мне не хватает интернета и простых развлечений. В итоге это вылилось в то, что я сначала стал гораздо чаще ходить в библиотеку и брать литературу по радиотехнике и электрике. Это было найти неожиданно легко. Тут и профильные журналы выписывались школой, и даже можно было договориться о посещении университета. Но последнее – для учеников старших классов. А пока я с интересом листал «Радиотехник» и «Вестник народной связи», мечтая однажды превзойти Джобса и прочих заокеанских создателей гаджетов и компьютеров. Имена первых создателей компьютеров в США я не помнил, но мечтать их опередить это мне не мешало.
Это произошло за месяц до нового года. Читая новый выпуск «Радиотехника» я наткнулся на заметку о разработке нового вида связи для кораблей. И пусть подробных деталей в журнале не было описано, зато само упоминание кораблей неожиданно натолкнуло меня на воспоминание об игре в морской бой. А ведь я не видел, чтобы кто-то здесь азартно резался на переменах в эту интереснейшую даже в будущем
Журнал тут же был забыт, а я полез в портфель на поиски нужного «инвентаря». Два листка были вырваны из тетради быстро и безжалостно. Конечно это была не белая бумага, как из моего «прошло-будущего», а желтовато-коричневая, да еще и без клеточек, но не беда. Взял линейку, карандаш и быстро начертил на каждом листке по два поля нужного размера. Затем и цифры с буквами расставил. После чего пошел искать себе «напарника» для игры.
– Чет сложно, Серега, – почесал макушку мой одноклассник Олег. – Вроде и понятно все, но ты же знаешь, я еще в буквах путаюсь немного. А тут сразу и буквы и цифры… Да и Яков Моисеевич мне сказал слоги подтянуть. Из-за тебя ведь теперь по-новому учиться надо, – с обвинением посмотрел он мне в лицо.
– Не из-за меня, а потому что Яков Моисеевич газеты не читает. Партия давно тот декрет приняла, – тут же отверг я все обвинения. – Ладно, еще кого-нибудь найду.
Увы, из мальчишек мало кто из моего класса смог осилить морской бой, что для меня было странно. Однако интересно было всем, и многие попросили пустить их посмотреть игру, когда я найду себе соперника. Девчонки же просто отказывались, хихикая в кулачок. Да и стеснялись они. Оказывается, мы чуть ли не первый поток были, когда девочки и мальчики вместе учатся. До этого было строго раздельное обучение. «Буржуазное», как иногда это называл наш учитель истории революции. Кстати именно так – «истории революции». Простой истории в школе не преподавали и все, что мы знали о мире, нам рассказывали как раз на этой истории и на уроках обществознания.
Обломавшись с одноклассниками, я пошел к «старшакам». Увы, там меня просто слушать не стали. Чтобы их чему-то учил малолетка? Тем более первоклашка? Фе! Зато мои «хождения» заметил Семен Валерьевич, по какой-то надобности проходивший по коридору и услышавший смех и подтрунивания учеников второго года.
– А-а-а, наш гений, здравствуй, – заметил он меня. – Ты чего здесь ходишь? Уже решил во второй клас перейти? – улыбнулся он.
– Я бы и не против, но здесь по другому вопросу.
– Ты с учебой не торопись. А то еще пропустишь что важное. А что за вопрос?
– Игру придумал, а опробовать ее не с кем.
– Игру? И что же ты придумал? – заинтересовался он.
Я тут же на глазах у притихших второклассников объяснил директору правила морского боя.
– Ну, пойдем ко мне, опробуем, – глаза Семена Валерьевича загорелись. Понравилась задумка.
– Эээ, товарищ директор. Я своим одноклассникам обещал, что они смогут посмотреть, как играть, когда я себе соперника найду. Чтобы они, посмотрев, сами все поняли и научились.
– Мда? Ладно, пойдем тогда в твой класс.
Когда Яков Моисеевич зашел после перемены в класс, он застал толпу своих подопечных, собравшихся вокруг одного стола и притихших словно мыши, что-то смотревших.
– «Б» четыре! – донесся до него звонкий голос Огнева.
Тут же поняв, кто возмутитель спокойствия, мужчина уже собирался разогнать толпу школьников и напомнить всем, что звонок прозвенел, когда следующий голос оборвал его такое желание.
– Ранил.
Ведь это был голос директора! Передумав разгонять первоклашек по местам, Яков Моисеевич тихим шагом подошел поближе и, заглянув поверх голов детей, увидел сидящих друг напротив друга Огнева и Семена Валерьевича.