Конторщица 3
Шрифт:
Римма Марковна запнулась, по щеке сбежала крупная слеза. Нора Георгиевна успокаивающе приобняла её. Я сидела сама не своя и мои уши пылали.
— Вот! Вот видите! — многозначительно поднял рюмку Будяк. — И это всё наша Лида. Поэтому я и предлагаю нам всем сейчас поднять бокалы и выпить за самую лучшую женщину в мире. С огромным добрым сердцем. За тебя, Лида. Большое тебе человеческое спасибо!
Все загалдели, опять зазвенел хрусталь, чокаясь.
Мы потом ещё долго так сидели. Беседовали. Пели. Шутили. В беседке было по-семейному уютно, из-за огорода, от пруда, тихо
Римма Марковна начала потихоньку собирать грязную посуду. Я стала помогать ей, собрала тарелки и понесла в дом, на кухню.
— Спасибо вам за праздник, Римма Марковна, — тихо поблагодарила я.
— Ты мне лучше скажи, как тебе Пётр Иванович? — словно гончая собака, напавшая на след, сделала стойку Римма Марковна.
— Ну… он молодец, спас Светку, — дипломатично ответила я и принялась аккуратно пристраивать грязные тарелки на кухонный столик.
— Ты давай-ка не юли, Лидия, — покачала головой Римма Марковна, налила в таз воды, добавила соды и начала намывать первую тарелку. — Как он тебе сам по себе?
— Ну, он неплохой педагог, — принципиально не повелась на наезд вредной старушонки я и отзеркалила манипулятивный вопрос.
— Лидия! — голос Риммы Марковны зазвенел металлом.
— Я уже тридцать один год Лидия, — огрызнулась я.
— Ответь, пожалуйста, на мой вопрос!
— Зачем?
— Ну вот! — удовлетворённо поставила отмытую тарелку Римма Марковна и усмехнулась.
Мне сильно прям не понравилась эта её ехидненькая ухмылочка. Но комментировать я не стала и продолжила расставлять тарелки.
— Ну вот! — настойчиво повторила Римма Марковна и просияла аки солнышко. Я психанула и почувствовала, что сейчас сорвусь и начну ругаться. Поэтому я быстренько перевела разговор:
— Римма Марковна, я завтра из города не вернусь. Буду там дня три — четыре.
— Что опять случилось?
— С послезавтрашнего дня я должна лечь в стационар, чтобы проверили мой диагноз.
— Зачем?
— Для получения водительских прав нужна справка с дурки. От психиатра в смысле.
— Ну так сходи и возьми справку в поликлинике! Позвони Симе Васильевне в конце концов!
— Я так просто не могу, я же лежала в стационаре когда-то. Поэтому придётся пройти обследование.
— Но там же Горшков!
— Знаю… — вздохнула я.
Встречи с Горшковым я, конечно, боялась. Поэтому вот уже вторую неделю откладывала визит к психиатру. Но ещё больше я боялась встречи с тем старичком-доктором, как там его фамилия, я уже и забыла. Я боялась, что он раскусит меня, что я попаданка. Что меня заберут на опыты. В общем, полный набор всевозможных бабских страхов.
Но водить машину давно пора. Я устала мыкаться по электричкам и чужому транспорту. Мне хотелось комфорта. Машина — это комфортное средство передвижения. И я желала поскорее начать водить. И передвигаться с комфортом,
Поэтому придётся взять все свои страхи в кулак и идти на осмотр.
Кроме того, нужно в принципе побыстрее разобраться с наследством Валеева. Моя алчная сестричка пока ещё не в курсе, что у меня осталась от него трёхкомнатная квартира, участок земли и автомобиль. Представляю, что тогда начнется! Да и «демоническая Олечка» своего не упустит. В её сладкую забугорную жизнь я категорически не верила.
И вообще, сейчас на повестке возник новый вопрос — как отвадить всю эту толпу наглых родственничков, да так, чтобы советское социалистическое общество не осудило. Ведь нынче, в этом мире люди живут с оглядкой на то, а «что люди скажут».
Я всё никак не могла успокоиться. Нет, ну это ж надо быть такими наглыми! Приехали эти тётя Зина-дядя Толя ко мне, ели-пили за мой счет, я их приняла, развлекала, в общем, расстаралась, как смогла. А в результате они сдали меня моей родне, и поделили мою квартиру за моей спиной. Зашибись, справедливость какая!
Я вышла на крыльцо, стараясь не поскользнуться от влажных от сырости досках. Гости уже потихоньку разошлись (угу-м, по-английски, не прощаясь). В беседке сидел только один человек. Я решила потихоньку свалить обратно в дом, но он уже увидел и окликнул меня:
— Лида! Иди сюда!
— Что? — нахмурилась я, — уже поздно, Пётр Иванович. Вам тоже пора домой.
— Гостей это я отправил по домам, — отчитался Будяк.
— Надо было тоже уходить, — невежливо ответила я ворчливым голосом.
— Не любишь ты меня, Лидочка, — опять начал свою песню Будяк.
— Так! — рыкнула я.
— Всё! Молчу! Молчу! — шутливо замахал руками Будяк. — Я сейчас уйду. Только спросить хотел. Один вопрос и всё!
— Спроси и уходи, — со вздохом отрезала я.
— Ладно, раз ты так хочешь, то спрашиваю: Лида, ты замуж за меня выйдешь?
Глава 19
— С ума сошел?!
— То есть ответ отрицательный?
— А ты разве на другой ответ рассчитывал?
— Ну попытаться-то хоть можно было! — жалобно ответил Будяк.
— Попытался?
— Ну…
— А теперь иди домой!
— Эх, Лида…
— Ты мне что обещал, товарищ Будяк? Ответ на один вопрос, и ты идешь домой. Вопрос ты задал. Мой ответ получил. Соответственно теперь — домой.
— Жестокосердная ты, Лидия Степановна!
— Ага. И моя старшая сестричка, думаю, вполне с тобой будет солидарна.
Стало совсем зябко — предрассветный туман наползал на сад, накрывая всё призрачной пеленой, словно в киношных декорациях нуара. Внезапно на головой, громко хлопая перепончатыми крыльями пролетела летучая мышь и тут же растворилась в бледной туманной дымке. Невыносимо остро пахли матиолы. Вдали, в пруду что-то громко пару раз плеснуло и булькнуло. Сегодня весь вечер Будяк и Рогов обсуждали какого-то легендарного старого сома. Сергей Сергеевич утверждал, что он давно уже живёт в нашем пруду и никто его поймать не может. Возможно, это плескался тот старый сом.