Контрабандисты во времени
Шрифт:
Выглянув в оконце, он увидел сидящую на каменной скамейке у фонтана молодую, очень прелестную девушку. Простое изысканное платье с декольте, тонкая полупрозрачная шелковая накидка на плечах. А в проборе гладко расчесанных волос жемчужина на тонкой золотой цепочке. Она задумчиво перебирала струны лютни и пела.
«Обалдеть! Откуда ты?», – спросил он, про себя обращаясь к ней.
Девушка словно почувствовала его взгляд, она подняла голову и перестала петь. Демьян смотрел на нее, понимая, что несколько переходит рамки дозволенного – так
– Какой же я болван! Как малолетний пацан в женской бане уставился на нее! Идиот…, – прошептал он.
За спиной раздалось легкое покашливание. Демьян обернулся. В дверях стоял камерарий.
– Тут немного жарковато стало… Вот-с окно открыл, свежего воздуха… Проветрить, так сказать немного перед сном, – смущенно пролепетал он, слезая со стула.
– Да я понимаю, – кивнул Рене, – Его Преосвященству стало намного лучше благодаря вашим снадобьям и он приглашает вас присоединиться к нему за ужином.
Камерарий немного посторонился и в дверь вошел монах, неся в руках глиняную миску, похожую на небольшой таз и кувшин.
– Месье, можете привести себя в порядок, и отец Бартоломью проводит вас.
Он поклонился и вышел.
«Вот оно! За ужином я как раз и порешаю все свои дела с кардиналом…» – но мысли тут же снова вернулись к образу девушки, – «кто она?! Монахиня? Да ну нафиг! Какая еще монахиня?! Ну, может быть, дама, решившая уйти в монастырь. Таких дур в средние века было предостаточно. А с другой стороны здесь же совсем не монастырь, а резиденция кардинал».
Он перестал умываться, выпрямился и ошеломленный догадкой уставился на стену, даже не чувствуя, как капли воды стекают по лицу и шее за шиворот рубахи.
«Вот же черт! Точно! Она любовница кардинала. Куртизанка. Эти папы и их кардиналы содержали целые бордели при своих дворах…», – ему хотелось схватить глиняный таз и разбить о стену.
– Месье, – вернул его мысли в реальность стоявший рядом монах.
– Чего тебе святоша? – грубо спросил его Демьян.
Он готов был выместить свою злость и разочарование на ком угодно. Ведь в одно мгновение он пережил сладостные моменты пылкой влюбленности с первого взгляда, томительных надежд и горькое разочарование, смешанное с едкой ревностью и ненавистью к старику к кардиналу Жоржу де Амбуазу.
– Давай веди!
Он пошел за монахом, на ходу одевая камзол – к чему теперь какие-то приличия.
Отец Бартоломью привел его в небольшой каминный зал, в котором стоял большой стол и во главе него сидел закутанный в бархатное стеганое покрывало Жорж де Амбуаз. Рядом по правую сторону преподобный Томазо, а рядом с ним еще какой-то священник. А с левой стороны, отступив на один стул от хозяина замка, сидела она, девушка, что играла на лютне и пела у фонтана. Камерарий встретил Демьяна и проводил к этому пропущенному стулу.
– Прошу вас месье, – он усадил гостя и отошел, встав за спиной
Демьян, сидя радом с девушкой готов был поклясться, что чувствует тепло ее тела. Он хотел повернуть голову и посмотреть на нее, но не мог. В нем смешались чувства негодования, жалости к ней, злости, осуждения, ревности и неодолимого влечения свойственного людям, которые все свои самые страстные эмоции держат глубоко в себе.
– Это мой любезный лекарь, месье Демьян Садко из Московии, – представил его гостям кардинал, – благодаря его искусству я сегодня смог подняться с постели, чтобы присоединиться к вам за ужином и прекрасно себя чувствую.
Гости чуть склонили головы, приветствуя его, но преподобный Томазо при этом сверлил его взглядом, словно хотел сделать в нем дыру и вытащить наружу всю его душу.
– Месье Демьян, я слышал, вы недавно обратились в лоно нашей святой католической церкви, – сказал он, продолжая буравить взглядом несчастного Демьяна, – а вот ваш приятель, как там его, Бруно еще избег этого счастливейшего события в своей жизни.
«Бруно, придурок! Как ты умудрился тогда проспать заутреннюю службу?! Теперь я снова должен отдуваться за тебя», – с тоской подумал Демьян.
– Ему нездоровилось, – соврал он.
– Посещение церковной службы и искренняя вера принесли бы ему исцеление, как душевное, так и телесное… Или на сей счет у вас иное мнение, идущее против силы и веры нашей католической? – сказал преподобный Томазо, не сводя с него глаз.
– Нет, конечно же, я твердо убежден…
– Ах, оставьте преподобный! – перебил его кардинал, – вы не у себя в канцелярии. Мы здесь собрались для ужина, а не для того, чтобы обсуждать дела церкви. Давайте прочитаем молитву и приступим, наконец, к трапезе.
Он первым сложил руки, закрыл глаза и зашептал.
– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь. ОТЧЕ НАШ. Благослови, Господи, нас и дары Твои, которые по Твоим щедротам мы будем вкушать. Через Христа, Господа нашего. Аминь.
Он перекрестил стол и перекрестился сам. Все последовали его примеру. Святой отец Томазо, крестясь, прищурил один глаз, а другим внимательно смотрел за Демьяном.
– Хочу представить вам, месье Демьян, моих гостей. Кроме преподобного, – он засмеялся, – вы с ним уже очень хорошо знакомы.
У Демьяна пошел мороз по коже от этих воспоминаний.
– Епископ Руана Робер де Круамар, мой самый близкий и старинный друг. А это…, – лицо кардинала просветлело и его черты стали мягкими, словно он уже при жизни приобрел особую святость, – моя дочь, Изабелль де Делоне.
Демьян изумленно уставился на кардинала.
– Увы, мой друг, я не такой святой, как всем кажется вокруг, – усмехнулся он, – и поверьте это мой не единственный грех. Но самый прекрасный и добрый из них. Я надеюсь, что когда предстану перед Создателем, он простит его мне, ибо именно Он одарил меня таким прекрасным ангелом, как моя любимая и единственная дочь Изабелль.