Контрреволюция и бунт

Маркузе Герберт

Но именно эти противоположные ценности, это контрповедение изолируют, в открытой враждебности, радикальное движение от «народа». Такая изоляция имеет двоякие корни: (1) социалистическая, марксистская теория и практика не имеют почвы, «достаточных оснований» для подавляющего большинства работающего населения, и, следовательно, (2) радикальное различие между свободным обществом и существующим обществом остается неясным, как и очень реальные возможностио создании свободного общества. Таким образом, освобождение предстает как угроза: оно становится табу. И табу нарушается политическими, а также сектор хиппи Новых левых. Между этими двумя секторами существует внутренняя связь (помимо всех организационных и личных связей) — либертарианские черты отражают моральные и эстетические качества социализма, которые были сведены к минимуму при разработке самой марксистской теории (см. Главу II ниже). Они «предвосхищают» на индивидуальном и групповом уровне крайние «утопические» аспекты социализма. В существующем обществе

они выглядят как «привилегия» посторонних — непродуктивные и контрпродуктивные (какими они на самом деле являются и должны быть с точки зрения капиталистической производительности).

В политическом секторе Новые левые приобретают явно элитарный характер в силу своего интеллектуального содержания: забота об «интеллектуалах», а не о «рабочих». Преобладание интеллектуалов (и антиинтеллектуальных интеллектуалов) в движении действительно очевидно. Это вполне может свидетельствовать о растущем использовании интеллектуалов всех мастей в инфраструктуре, а также в идеологическом секторе экономического и политического процесса. Более того, в той степени, в какой освобождение предполагает развитие радикально иного сознания (настоящего контрсознания), способного прорваться сквозь фетишизм общества потребления, оно предполагает знание и чувствительность, которые установленный порядок через свою классовую систему образования блокирует для большинства людей. На современном этапе «Новые левые» по необходимости и по сути являются интеллектуальным движением, и антиинтеллектуализм, практикуемый в их собственных рядах, действительно служит Истеблишменту.

Таким образом, изоляция «Новых левых» вполне обоснована: эта изоляция не только не свидетельствует об отсутствии у движения социальных корней, но и соответствует реальной исторической ситуации; она действительно проецирует «определенное отрицание» всей культуры монополии. старый капитализм на его наиболее продвинутой стадии. Эта изоляция отражает беспрецедентные, «неортодоксальные» качества революции, радикальное противоречие установленной культуре, включая культуру рабочего класса! Именно в ее экстремальных интеллектуальных, моральных и «физиологических» потребностях возможности — нет, потребности — революции находят свое наиболее полное и реалистичное выражение. Только качественные изменения являются изменениями, и только новое качество жизни может положить конец длинной череде эксплуататорских обществ. Эти крайние аспекты, именно из-за их радикально нового качества, легко проявляются как идеологическая озабоченность более или менее состоятельных интеллектуалов.

Страдая аллергией на свое фактическое отделение от масс, не готовые признать, что это выражение социальной структуры развитого капитализма и что его отдельный характер может быть преодолен только в длительной борьбе за изменение этой структуры, движение проявляет комплексы неполноценности, пораженчество или апатию. Такое отношение способствует деполитизации и приватизации сектора хиппи, которому политический сектор противопоставляет свой политический пуританизм в теории и на практике.

V

Марксистская теория остается руководством к действию даже в условиях отсутствия революции!тяжелая ситуация. Но здесь проявляется еще одна слабость Новых левых: искажение и фальсификация марксистской теории через ее ритуализацию. Очевидно, что концепции, используемые для анализа капитализма 19-го и начала 20-го века, не могут быть просто применены к его нынешней стадии: будучи историческими концепциями, они несут в себе исторические показатели, а структура, которую они анализируют, является исторической структурой. Безусловно, капитализм — это капитализм во всех его фазах, и его организация способа производства лежит в основе все его развитие. Однако возможности способа производства также развиваются, и эти изменения влияют на базу и надстройку. Изолирование идентичной капиталистической базы от других секторов общества оставляет марксистскую теорию в самом ее основании с неисторической, недиалектической абстракцией. Изменения происходят в рамках капитализма; они внутренние, постепенные, количественные, но они приведут к точке «качественного разрыва», к дореволюционной ситуации. Нежелание сопоставлять марксистские концепции с развитием капитализма и не извлекать из этого противоречия последствий для политической практики приводит к механистическому повторению "Базового словаря», превращению марксистской теории в риторику, едва ли имеющую какое-либо отношение к реальности. Это еще больше усиливает отчуждение Новых левых; это серьезно ухудшает передачу их послания.

Окаменение марксистской теории нарушает тот самый принцип, который провозглашают Новые левые: единство теории и практики. Теория, которая не догнала практику капитализма, не может руководить практикой, направленной на ликвидацию капитализма. Сведение марксистской теории к прочным «структурам» отделяет теорию от реальности и придает ей абстрактный, отстраненный, «научный» характер, что облегчает ее догматическую ритуализацию. В некотором

смысле, вся теория абстрактна: ее концептуальная диссоциация от данной реальности является предпосылкой для понимание и изменение реальности. Кроме того, теория обязательно абстрактна в силу того факта, что в марксистской теории она охватывает совокупность условий и тенденций; историческую совокупность. Таким образом, он никогда не может принять решение о конкретной практике — например, следует ли занимать или атаковать определенные здания — но он может (и должен) оценить перспективы конкретных действий в рамках данной совокупности, а именно, преобладает ли ситуация, при которой такие занятия и нападения указаны. Единство теории и практики никогда не бывает мгновенным. Данная социальная реальность, еще не освоенная силами перемен, требует адаптации стратегии к объективным условиям — предпосылка для изменения последних. Нереволюционная ситуация существенно отличается от дореволюционной или революционной ситуации. Только теоретический анализ может определить и выделить преобладающую ситуацию и ее потенциал. Данная реальность существует в своем собственном праве и силе — почва, на которой развивается теория, и в то же время объект, «другой теории», который в процессе изменения продолжает определять теорию.

Новые левые сыграли решающую роль в инициировании процесса перемен. В Соединенных Штатах активизация чернокожих и коричневых меньшинств, народная оппозиция, которая раскрыла политику военных преступлений в Индокитае, конфликт между влиятельными СМИ и правительством — этими достижениями во многом обязаны боевики левых, особенно студенты. Во Франции и Италии радикализация экономических требований профсоюзов и всей стратегии левых (возрождение рабочих советов) представляет угрозу мощной власти реформистских Коммунистический аппарат — несмотря на разворот после мая 1968 года. И в этих странах окаменению марксистской теории противостоит анализ, основанный на трансформации капитализма и потенциальной базе революции. В Соединенных Штатах экономические и политические условия требуют еще более радикального пересмотра; это только начало.<a href="#">6</a> В ожидании дальнейшего развития следующие разделы, в которых делается попытка оценить положение новых левых в Соединенных Штатах, должны быть весьма предварительными и фрагментарными.

VI

Нынешняя ситуация Новых левых существенно отличается от периода, в течение которого сформировалась радикальная оппозиция и имела первые общенациональные последствия (воинствующее движение за гражданские права, военное сопротивление, активизм в колледжах и университетах, политическое движение хиппи). Около десяти лет назад стали четко сформулированы и трансцендентные цели: новая мораль, эмансипация чувствительности, требование «свободы сейчас», культурная революция. Учреждение не было подготовлено. Тогда стратегия может быть массовой, открытой и в значительной степени наступательной: массовые демонстрации, захват зданий, единство действий, соединение с черными боевиками. Период подошел к концу, когда влияние Новых левых стало очевидным. Уход президента Джонсона, битва на Съезде Демократической партии в Чикаго и усиление войны в Индокитае знаменуют начало нового этапа. Не рабочий класс, а университеты и гетто представляли первую реальную угрозу системе изнутри. Истеблишмент лучше понимал серьезность угрозы, чем сами Новые левые. Теперь система подготовлена — до такой степени, что само выживание радикального движения как политической силы находится под вопросом. Как движение реагирует на эти новые условия?

По-видимому, он ослаблен до опасной степени. В первую очередь это связано с законными и незаконными агрессивными репрессиями со стороны властных структур — концентрацией грубой силы, против которой у левых нет адекватной защиты. Эта мобилизация власти подчеркивает внутренние слабости Новых левых, прежде всего: (1) идеологические конфликты внутри воинствующей оппозиции и (2) отсутствие организации.

Левые всегда были разделены: это естественно, потому что, в то время как преобладающий интерес к частной собственности и сохранению ее институтов легко объединяет защитников статус-кво, никакая такая ощутимая общая цель не объединяет тех, кто стремится к отмене статус-кво. Они работают в условиях открытого горизонта нескольких альтернатив и целей, стратегии и тактики.

Но разделение не всегда предотвращало или даже задерживало революцию; посмотрите на борьбу между меньшевиками и большевиками. Возможно, только в такой борьбе «правильная» стратегия может быть проверена на практике. Однако ситуация иная там и тогда, когда движение еще не пустило корни в народной среде и, прежде всего, когда из-за своей численной слабости оно подвергается легкому и эффективному преследованию; другими словами, там и тогда, когда революционная стратегия не стоит на повестке дня, а только подготовка почвы для такой стратегии. Такая ситуация требует «приостановки» преждевременных (или устаревших) идеологических конфликтов в пользу более неотложной задачи наращивания численного состава. И в радикальной стратегии переход в качество предполагает количественный рост.