Копенгагенский разгром
Шрифт:
— Вас стоит бросить обратно в огонь, чтобы вы не просто сгорели, а перед смертью знали, кто и за что вас наказал!
— Heus-Deus! — воскликнул я. — Почему все хотят смерти мадемуазель де Понсе? Только что фон Нахтигаль пытался убить ее, а теперь вы!
— Потому что она обольщает, втягивает в авантюры, а потом оставляет ни с чем, — прокашлял сзади барон.
Он поднялся на ноги, но нападать более не решился, а посчитал за лучшее просто следить за развитием событий и даже пролить свет на случившуюся историю.
— Вот как! Мистер
— С прискорбием вынужден признать, что вы правы. — Капитан Годен снизошел до общения со мной. — Я даже напился с горя, а потом мне подали неплохую идею — завербоваться на флот.
— Черт, — буркнул я. — Воспользовались бы сразу этой подсказкой, и я остался б на суше! Но вы?! Вы убили Артемия Феклистова! А мадемуазель де Понсе… — Я повернулся к даме. — Элен, неужели и ты участвовала в убийстве?!
— Деньгами вашей России завладели они — мисс де Понсе с капитаном… как там бишь его. Да видно, что-то не поделили, — поведал капитан Годен, пропустив слова об убийстве Артемия, как недостойные внимания.
— Денег в сундуках нет, — мрачным голосом сообщил барон фон Нахтигаль.
— Что значит — нет?! — воскликнул я.
Изумленный капитан Годен обернулся. Барон фон Нахтигаль, ухватившись за бимсу, кашлял от дыма и тяжело дышал.
— В том смысле, что там очень необычные деньги, — хриплым голосом пояснил пруссак. — Таких нет в обращении. И тот, кто захочет ими воспользоваться, попадется немедленно!
Я вытащил из кармана несколько ефимок, что передал мне мосье Каню, и спросил:
— Не эти ли монеты? — спросил я.
— Они, — буркнул барон фон Нахтигаль.
— Это серебро. Пусть такого и нет в обороте, но его можно перечеканить! — выкрикнула виконтесса в отчаянной надежде переубедить пруссака.
— Ну, конечно, — саркастическим тоном ответил тот. — У каждого из ваших кавалеров по монетному двору с оттисками ведущих европейских талеров! Не оправдывайтесь, фройляйн, мы так не договаривались!
Я хотел было сказать, что у нашей загвоздки есть простейшее решение: вернуть серебро российскому государству, но не успел. Застучали каблучки — это мадемуазель де Понсе бросилась на верхнюю палубу. Я подобрал свою шпагу и ринулся следом.
На палубе шел бой. Команда «Брунхильды» во главе с боцманом Хенке билась с английскими солдатами. Шлюпка с двумя сундуками, уже захваченная англичанами, качалась на волнах. Оставшиеся два сундука так и висели над нею.
Над морем гремела артиллерийская канонада. Били датчане. То ли Фредерик Тезигер еще не добрался до берега, то ли дипломатическая миссия провалилась.
Мадемуазель де Понсе застыла, вцепившись в фальшборт. Бедняжка не знала, что предпринять теперь.
— Элен, пригнись, пока тебе голову не оторвало! — крикнул я.
— Что, черт возьми, здесь происходит?! — прогремел голос подоспевшего капитана Годена.
— Как —
— Это не мои люди! — воскликнул он. — Я поднялся на борт один!
На палубе появился барон фон Нахтигаль со шпагой в руке. Увидев происходящее, он вскинул брови от изумления, но в следующее мгновение бросился на английского офицера, командовавшего солдатами. Одновременно где-то совсем близко прогремел взрыв, и нас обдало воздушной волной. С головы английского офицера слетела шляпа, и я узнал… Артемия Феклистова!
— Heus-Deus! Артемий! Ты жив! — закричал я и, повернувшись к капитану Годену, добавил: — Я думал, что ты убил его!
— Сейчас его убью я! — пообещал фон Нахтигаль.
Я кинулся на помощь Феклистову, пихнул пруссака, и тот отлетел под ноги капитану Годену. Однако Артемий мало того что не обрадовался, так еще и бросился на меня со шпагой. Я едва уклонился от его неожиданного выпада.
— A, Андрюша! — со злорадством в голосе воскликнул он. — Экий храбрец! Уж Элен рассказала мне, как ты смело разделался с разбойниками!
Мне сделалось стыдно: ведь и впрямь инициатива дать отпор грабителям принадлежала ему, а я в разговорах у графа Воронцова все заслуги присвоил себе.
Артемий оказался превосходным фехтовальщиком. Не знаю, на что рассчитывал барон фон Нахтигаль, когда вступил с ним в поединок. Я отступал, будучи не в силах поверить, что человек, которого называл другом, который числился убитым, в гибели которого я считал себя виноватым, оказался живым и невредимым и теперь всерьез хотел убить меня.
— Что за маскарад?! — крикнул я. — Когда ты успел напялить английский мундир?!
— Тогда же, когда и ты, — с издевкой ответил Артемий.
— Heus-Deus! Так ты и есть тот офицер, которого подобрали в море?! — догадался я.
— Элен сговорилась с бароном фон Нахтигалем, и они бросили меня в открытом море! Виконтесса эта дрянь! Рассчитывала, что с бароном ей больше достанется! — Артемий продолжал наступать.
— Значит, вы были в сговоре! — закричал я. — Ты разыграл свою смерть!
Он с презрением ухмыльнулся. А я вдруг вспомнил серебряную нашивку, выпавшую из сундука капитана Годена. Heus-Deus! Как я мог так ошибиться? Серебряная нашивка! Но Артемий Феклистов служил в Первой дивизии Балтийского флота и носил золотые нашивки! А серебряные нашивки носили офицеры Второй дивизии.
Во Второй дивизии служил Камышов, которого безуспешно искал инспектор Салливан и о судьбе которого хлопотал граф Воронцов.
— Так ты мерзавец! — закричал я. — Ты и капитан Годен! Вы оба мерзавцы! Вы убили Камышова, чтобы выдать его тело за твой труп!
Феклистов рассмеялся.
— Да. И я больше не Артемий Феклистов. Я теперь Федор Амвросимов.
— Негодяй! Вот кто ты есть! — выкрикнул я.
— Видишь ли, Андрюша, когда собираешься украсть казну государства, безопаснее считаться мертвым.