Копенгагенский разгром
Шрифт:
В руках лорд Нельсон держал исписанный лист бумаги.
— Где сургуч? — раздраженным голосом спросил он. — Я просил Финнегана принести сургуч!
— Финнегану оторвало голову, — напомнил я.
— Фоли, пошлите еще кого-нибудь за сургучом, — распорядился вице-адмирал.
— Сэр, разве обязательно запечатывать письмо сургучом? — возразил капитан Фоли.
— Датчане не должны заметить, что мы торопились, — пояснил сэр Горацио Нельсон.
Послали матроса. Он быстро примчался обратно, принес сургуч и прерывистым голосом
— Сэр, в вашей каюте пожар…
Я замер, испугавшись встретиться взглядом с кем-либо из офицеров. А лорд Нельсон попенял матросу:
— Так что ж ты не разогрел сургуч на огне?! — и крикнул, повернувшись к капитану корабля: — Томас!
Тот разогрел сургуч и запечатал письмо. Вице-адмирал следил за работой капитана Фоли так, словно от изящности оттиска зависел исход сражения. В руках лорда Нельсона появилась серебряная печать с ручкой из слоновой кости.
— Воленский! — крикнул он мне. — Пока еще живы, возьмите пару солдат и отправляйтесь с капитаном Тезигером на берег. Вы пойдете под белым флагом, стрелять в вас не будут. Но в воде полно людей, терпящих бедствие. Не вздумайте никого спасать! Напротив, задача ваша и ваших солдат — не допустить, чтобы эти утопленники захватили шлюпку. Они и сами не спасутся, и вас погубят!
— Слушаюсь, сэр! — кивнул я.
— И еще! — добавил вице-адмирал. — Возьмите с собой какого-нибудь артиллериста. Да хоть камердинера своего. Его задача — внимательно разглядеть и запомнить, где какие пушки стоят и в каком они состоянии. Если датчане не сдадутся, нам понадобятся эти сведения.
Я ухмыльнулся про себя: выпал случай добраться до «Brunhild’ы». Спустившись на нижнюю палубу, я нашел французишку. Голый по пояс мосье Каню руководил расчетом.
— Жан, пошли наверх! — крикнул я.
Но оглушенный пушечными залпами, он не смог разобрать мои слова. Я показал жестами, что его вызывает наверх командующий. Мосье Каню с недовольной физиономией отправился следом за мной.
— Что случилось, сударь? — крикнул он, когда мы оказались под открытым небом.
— Вице-адмирал приказал включить тебя в абордажную команду! — гаркнул я в ответ.
— Он с ума сошел! — возмутился французишка.
— А ты это только заметил? — ухмыльнулся я.
Прибыл Фредерик Тезигер. Лорд Нельсон протянул ему письмо, дал небольшой инструктаж, и мы отправились вниз.
— Вы шестеро! За мной! — приказал я первым попавшимся солдатам. — Сержант Гиббс, примите командование Отрядом Висельника! Объясните молодцам, что foot cannonball — худшее изобретение англичан. После виски, конечно.
Прихватив еще четверых матросов, мы спустились в баркас. Над палубой взвились сигнальные флажки, и английские корабли прекратили стрельбу. Датские пушки продолжали ухать.
— Вот мы и встретились, — сказал капитан Тезигер.
— Пропадем, черт подери, — прошептал я, усаживаясь на корме.
— Проскочим, — без особой уверенности
— Все бы вам, сударь, издеваться надо мною-с, — бурчал мосье Каню.
— Жан, твоя задача разобраться и запомнить, в каком состоянии датская артиллерия, — приказал я.
Матросы и солдаты заняли лавки и взялись за весла. Я указал на «Brunhild’у» и сказал:
— Давайте обойдем этот корабль справа.
— Зачем? — Капитан Тезигер нахмурился.
— Это прусское судно, — пояснил я. — Оно случайно оказалось здесь и не участвует в сражении. Огонь с него не ведется, и под его прикрытием мы уцелеем от случайных ядер и пуль.
— Прекрасно, — согласился Тезигер.
Баркас болтался за кормой корабля, «Elephant» возвышался над нами громадиной. Действительно слон! Берег отсюда казался намного дальше, чем с палубы линейного корабля. Матросы налегли на весла, и мы поплыли вперед. Двигались мы чересчур медленно и чувствовали себя совершенно беззащитными. Так и подмывало крикнуть гребцам: шевелитесь, свиньи! Оставалось молиться, чтобы датчане не прозевали белый флаг, которым размахивал Тезигер. Но когда грохотали пушки, я едва держался: хотелось броситься за борт и залечь на дне моря.
Мы подошли к «Brunhild» с правой стороны. На корабле вовсю бушевал пожар, и в воду уже никто не прыгал: все, кто могли, покинули судно до нашего прибытия. Однако несколько матросов, несмотря на смертельную опасность, хладнокровно трудились под руководством боцмана. У борта покачивалась шлюпка — команда Хенке отбила ее и спустила на воду. А в воздухе над нею колыхались два сундука, накрепко притороченные друг к другу. Еще два сундука находились уже в шлюпке. Это были те самые сундуки — с серебром Российской империи.
— Вот это да! — вскрикнул я. — Мы должны захватить эту шлюпку!
— Что значит — захватить шлюпку?! — всполошился Тезигер. — Мы переговорщики! Мы плывем под белым флагом!
— Это для датчан белый флаг! — возразил я. — А пруссакам нужно накостылять по шее! Они похитили…
— Что похитили?! — возмутился Тезигер. — Они спасают имущество от огня!
— …или мародерствуют. Сейчас разберемся.
— Воленский! — закричал по-русски капитан Тезигер. — Мы плывем к берегу!
— Я вам не мешаю, — ответил я также на русском.
— Это бунт! Ты получил приказ от лорда Нельсона.
— Нельсон мне не указ! — возразил я и велел матросам уже по-английски: — Подведите баркас ближе к этому судну. Я должен подняться на борт.
— Но у нас есть приказ! — воскликнул капитан Тезигер.
Я быстро двинулся вперед, приставил шпагу к горлу матроса и скомандовал:
— Поворачивай к судну! Иначе дипломатическая миссия провалится!
Солдаты застыли, не зная, что происходит и чью сторону им занять.
— В сложившихся обстоятельствах будет лучше высадить тебя с баркаса, — с достоинством промолвил капитан Тезигер.