Копи царицы Савской
Шрифт:
– Не на сельском кладбище?
– Не-е... он же не нашенский... по всему видать, городской. Убогий, а деньжищи у него водились немалые. Вон хоромы какие отгрохал! И машина у него была не инвалидская... а эта, иностранная. Дорогая машина...
В Лаврове проснулось любопытство. Он незаметно поглядывал на Глорию, которая напряженно ловила каждое слово старика.
– Чем ваш сосед занимался? Бизнесом?
– Дак... кто ж его разбереть? – задумчиво произнес старик. – Вроде бизнесу у него никакого не было... Он из дому-то редко когда выходил. Но к нему важные птицы наведывались!
– С кем-нибудь из жителей он общался?
Старик отрицательно замотал седой головой.
– Ни с кем. Бирюком жил, вот те крест! Да у нас, почитай, все так живуть. Это раньше мы друг к дружке ходили... а нынче не те времена, сынок. Кажный сам по себе. Молодых след простыл, а старики на печи лежать, кости греють. Разве что в продмаге встречаемся... или на погосте...
Глория наконец рискнула поучаствовать в разговоре.
– Где нам найти этого Санту? – спросила она. – Мы дом хотим купить.
Дед развел руками.
– Этого я вам не скажу. Вам к Варьке надо! Она баба ушлая, все про всех знаеть.
– Кто такая Варька?
– Фельшарица наша... Правда, она на пенсии. Но к ней все равно народ лечиться бегаеть. Доктора далеко, а Варька туточки, под боком. Ее дочка раньше в нашем сельсовете работала... теперь в Орехово перебралася. Мать исправно навещаеть... гостинцы возить и на огороде подсобляеть. Хорошая девка выросла... только языкатая больно. Хлебом не корми – дай посудачить...
– Где живет фельдшерица?
Старик вытянул шею и махнул рукой вперед, в синюю темноту улицы.
– Через три дома ее двор будеть... У ней пес оглашенный, лохматый, огромный, как телок. Глядите, кабы не покусал!
Пес у Варвары действительно оказался злой – кидался на забор, заходясь оглушительным лаем. Лавров представился покупателем, которого направил в Черный Лог агент по недвижимости. Фельдшерица таких мудреных слов не понимала, но кивала и согласилась ответить на вопросы. Приезжие вызвали у нее симпатию. По виду – приличные люди и не жадные. Предложили денег... но Варвара отказалась. За разговор деньги брать неловко.
Она пригласила гостей в комнату с большой печью и лежанкой, накрытой лоскутным одеялом. На стене на гвоздях висели пучки сухих трав и связки лука.
– Я не знала, что дом Агафона продается, – удивилась Варвара. – Первый раз слышу.
– Мы из Москвы приехали! – взмолилась Глория. – Нам бы Санту отыскать!
– Я вам не советую этот дом покупать...
– Почему?
– Хозяин там жил странный. Можно сказать, очень подозрительный человек. Поговаривали, что он... – Фельдшерица замялась, перебирая края фартука. – Нехорошо так о покойнике говорить... Грех!
– Вы не волнуйтесь, разговор останется между нами, – заверил женщину Лавров. – Поймите... нельзя же покупать кота в мешке. Кстати, а как фамилия хозяина?– Таленников... Агафон Таленников. Он сам городской, а поселился у нас лет семь назад. По деревне слухи ходили... будто он с этим верзилой, с Сантой... ну, что они...
– Любовники?
Варвара залилась краской,
– Вроде того... Мы к такому сраму непривыкшие! Диву давались, не верили. Это Петька сплетни распустил, электрик наш. Потом-то оказалось, что Санта присматривает за Агафоном... наподобие слуги. Он у него и за шофера был, и за садовника, и за всех! Агафон-то карлик, да еще урод... ой, извините! – Фельдшерица еще сильнее покраснела. – Я хотела сказать... у него тело было развитое, даже слишком, а ножки короткие, как у ребенка. Зато лицом был пригож... глаз не оторвать! Если б не его уродство... от баб отбоя бы не было. Хотя... какие у нас тут бабы? Перестарки одни остались...
– А кто хоронил Таленникова? – спросил Лавров. – Я имею в виду... родственники у него есть? Может, они согласятся дом продать?
– Мы готовы полгода подождать, пока будет оформляться наследство, – вставила Глория. – Нам ваше село очень приглянулось. Тишина у вас тут необыкновенная... воздух прозрачный, как слеза. Сосны! Грибов, наверное, много.
– Хоть косой коси...
На обветренном от работы на огороде лице Варвары отразилось колебание. Говорить или не говорить?
– Я насчет родственников спрашивал, – напомнил Лавров.
– Хоронили Агафона не здесь. Санта его увез кудато... Приехала машина, погрузили гроб... и поминай как звали. Ни тебе отпевания, ни поминок... Они оба нехристи, по всему видать. В церкву ни ногой... Наш батюшка и не пошел бы к ним службу править. – Фельдшерица перешла на шепот, хотя в доме, кроме них, никого не было. – Потому как Агафон вроде... с нечистым в сговоре!
– В смысле?
– Ну... колдун! Тем и промышлял... Богатеи-то к нему небось не просто так ездили. Большие деньги за черные дела платили. Местные его берлогу за версту обходят... Один только дед Василь, что по соседству живет, Агафона не боялся. Тот у него картошку покупал, овощи разные, яйца, молоко козье. Он деда заворожил! Печать бесовскую на его уста поставил...
– С чего вы взяли, что Таленников колдун?
– Чуют люди, где черт балует! – неопределенно выразилась Варвара. – После его смерти нечистый дух, наверное, в Санту вселился. Колдун ведь помереть не может, пока свою силу кому-нибудь не передаст. А с ним, кроме Санты, никого не было.
Глория похолодела. Она вспомнила, что находилась рядом с карликом до его последнего дыхания. Санта явился, когда все уже было кончено. Ее затрясло...
– Что с тобой? – испугался Лавров.
Варвара подняла указательный палец к потолку и многозначительно произнесла:
– Видите? Вашей женщине плохо от одних только речей про Агафона, как же вы в том доме жить собираетесь? Мне чтоб даром те хоромы отдавали, я бы туда не пошла. Под страхом смерти! Вдруг он все еще там?..
Она перекрестилась на икону, что висела на дощатой стене, и повернулась к Глории.
– Тебе ландышевых капель дать? От сердца первое средство.
– Н-не надо... спасибо...
– Ну, как знаешь.
Пора было уходить. Но Лавров медлил, чувствуя, что фельдшерица о чем-то умолчала.