Копи царицы Савской
Шрифт:
– Садись, коль пришла!
Алина первая опустилась в кресло, положила ногу на ногу. Она выглядела моложе своих тридцати пяти лет – подтянутая, загорелая, с высветленными перекисью волосами. Крашеная блондинка. Наверное, регулярно посещает солярий.
В квартире был сделан ремонт, стояла приличная мебель. Нефедовы не разбогатели, но и не бедствовали. Алина щеголяла в шелковой пижаме, на шее – золотая цепочка, на пальце – дорогой перстень с топазом.
– Мы никому не помешаем? – спросила Глория.
– У меня от родителей секретов
– Я получила письмо от Паши...
Алина продолжала держать марку, сохраняя на лице презрительное и негодующее выражение. Слова гостьи в первый момент проскочили мимо ее сознания.
– Что? Какое письмо?
– От Паши, – повторила Глория. – Оно было напечатано, а не написано от руки. Очевидно, использовались компьютер и принтер.
– О-от кого?
– От твоего брата... Он попросил меня немедленно приехать в Прокудинку... обещал ждать в вашем доме. Я там ни разу не была, кстати...
Алина прижала руки к груди и затрясла головой.
– Ты... ты соображаешь, что говоришь?
– Письмо принес посыльный.
Ее спокойный тон подействовал на Алину отрезвляюще. Глория не в своем уме! Она потеряла не только мужа, но и рассудок... С психами шутки шутить не стоит. Мало ли что ими движет? Надо поддерживать разговор, а там... придут родители и все образуется.
– Когда пришло письмо?
– Больше двух недель назад.
– Но ты же помнишь, что...
– Я все помню! – перебила Глория. – Паша утонул.
– Ну да...
– Ты видела тело? Я имею в виду вблизи.
– Конечно. Нас вызывали на опознание. Мама упала в обморок в морге... Ты представляешь себе утопленника, который пролежал в воде около трех месяцев?
Глории не хотелось этого представлять. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Алина молчала, пытаясь сообразить, чего добивается незваная гостья.
– У тебя... у вас не возникло сомнений, что тело... что в реке выловили...
– Это был Паша, – уверенно заявила Алина. – Я узнала его... и отец тоже...
– Да... прости, ради бога...
На диване, который стоял у стены напротив, кто-то, вероятно мать Алины, оставил начатое вязание. Клубок толстой шерсти, спицы, верхняя часть не то варежки, не то носка... Взгляд Глории зацепился за эти простые вещи, милые житейские мелочи, которые позволяли не погрузиться в пучину абсурда. Ведь их с Алиной разговор походил на беседу умалишенных...
– Нет уж! Позволь теперь мне задать вопрос! – взвилась Алина. – Зачем ты придумала какое-то письмо? Чтобы заставить нас страдать еще сильнее?
– Я не придумала.
– Где это письмо? Покажи мне его... дай почитать...
– У меня его нет. Я... оно потерялось...
– Ах, потерялось? – Алина выпрямилась, ее глаза метали молнии. – Потерялось, да? И ты пришла его искать здесь?
Ярость затмила ее опасения по поводу Глории, и она
– Убирайся! Видеть тебя не могу! Это ты во всем виновата... Сначала отобрала у меня брата, потом... Толика... Они оба умерли из-за тебя! Ты приносишь беду. Ты проклята... проклята! Тебе было мало Паши – ты спала с ним, а глазки строила другому. Брат любил тебя! Он был бы жив, если бы ты не оттолкнула его! Когда он умер, ты выскочила замуж за его лучшего друга... О, какая же ты дрянь!
Глория будто прозрела. Она и не подозревала, что Алина...
– Ты... была влюблена в Зебровича?
Алина, глотая слезы, вздрагивала всем телом. Она бы своими руками убила эту стерву... да родителей жалко. Они не переживут, если ее посадят.
– Была? Разве для любви существует прошедшее время? Я и мечтать не смела о Толике... все хранила в себе. Он не догадывался о моих чувствах. Он вообще никого, кроме тебя, в упор не видел! А ты... – Алина задохнулась от переполнявшей ее ненависти. – Зато теперь у меня все хорошо! – бросила она в лицо гостье. – Просто отлично! Ты была женой человека, который... которого я... Но теперь все изменилось. Ты – вдова, а я – невеста! Я выхожу замуж! А Толик мертв... ты убила его, так же как Павла...
Глория ощущала в голове звон, ноги и руки стали ватными. Она плохо помнила Алину... ее другом был Пашка. Сестра его держалась в тени... Она была старше и общалась со своими одногодками. Оказывается, Алина затаила на нее смертельную обиду.
– Значит, брат назначил тебе встречу в Прокудинке? Так почему же ты не поехала?
– Я поехала, но...
– Он не явился! Какая жалость! Кстати, наша дача продается... Не хочешь купить? Тебе память, а нам – материальная помощь.
Глория ни секунды не раздумывала:
– Куплю! Хоть завтра...
Колбин отказал ей в той сумме, которую Нефедовы просили за дом в Прокудинке.
– В права наследования вы, Глория Артуровна, вступаете через полгода...
– На моем счете недостаточно денег, чтобы...
– Я в курсе, – невозмутимо кивнул он. – Однако по договору, заключенному между мной и вашим покойным мужем... теперь я распоряжаюсь всеми активами и счетами компании. Встретимся через полгода! Тогда и поговорим.
– Мне не у кого одолжить такую сумму.
– Может, оно и к лучшему?
Колбин упрямо не желал идти на поводу у взбалмошной капризной бабенки. Не хватало, чтобы она вертела им, как Зебровичем.
– Я собираюсь провести полный аудит, разобраться, как обстоят дела в нашем совместном бизнесе...
При слове «совместном» он раздвинул губы в недоброй улыбке. Глория повернулась и вышла из его кабинета не прощаясь.
Лавров ждал ее в машине. Она заставила его пересесть со старенького «Опеля» на свою «Тойоту».
«Неправильно, если ты будешь использовать собственную машину для моих нужд, – рассудила она. – Я все равно водить не буду. Пока. Душа не лежит...»