Копи царицы Савской
Шрифт:
– ...твой муженек отобрал у меня пальму первенства! – донеслось до Глории. – Он сам загубил свою душу. Думаю, та картина – тонущий человек, который взывает о помощи, – постоянно стояла у него перед глазами. Собственно, Нефедова убил рок. А вина Зебровича только в бездействии.
– И ваша тоже!
– Я не вмешался в ситуацию и не раз потом сожалел об этом. Вместе с рыбаком под лед ушла и его тайна. Сделка, как ты понимаешь, не состоялась.
– Как вы оказались на берегу реки? – спросила она.
Если ей суждено умереть здесь, в полутемной горнице деревенского дома, она хотя бы выяснит до конца, что привело ее к столь жалкому финалу.
– Я решил приехать раньше назначенного времени. Присмотреться к обстановке,
– Тогда он еще не был моим мужем.
– Но потом ты вышла за него. Итак... у незнакомого рыбака оказался свой ключ от дома. Это меняло дело. Я предположил, что приехал сообщник Нефедова, и жутко разозлился. Была зима, если ты помнишь. Я замерз, руки спрятал в карманы, размышляя, как теперь быть. И тут приезжий вышел и направился к реке – без рыболовных принадлежностей, налегке. Я крался следом за ним... и сделался невольным свидетелем его предательства! Потом, узнав об отношениях между Зебровичем и Нефедовым, я догадался, что послужило мотивом для этой трагедии. Ревность! Да-да, моя крошка! Именно тебя не поделили два неразлучных врага...
«У Толика были ключи от этого дома! – подумала Глория. – Куда он их дел? Вероятно, выбросил после смерти Павла. Они больше не могли ему понадобиться... потому что фетиш он забрал с собой...»
– Когда все закончилось, твой будущий муж вернулся в дом, – продолжал между тем ее возбужденный собеседник. Оружие ходуном ходило в его руке, и он периодически опускал пистолет, понимая, что успеет выстрелить, если Глория двинется с места. – Через несколько минут Зебрович вышел уже с рюкзаком, запер дверь и зашагал прочь. Повалил снег, заметая все следы. Я находился в растерянности. Однако не пустился за ним вдогонку. Мне нужно было осмотреть дом и вещи погибшего Нефедова – вдруг то, за чем я приехал, осталось в его рюкзаке или где-нибудь поблизости? Ничего не обнаружив, я ужасно расстроился. Неужели меня обвели вокруг пальца? Либо Нефедов не захватил с собой обещанное, опасаясь подвоха с моей стороны или надеясь выжать из меня сумму побольше... либо редкостную вещицу стащил второй рыбак. Вспоминая, как Нефедов требовал полной конфиденциальности и опасался малейшей огласки, я засомневался, что о нашем уговоре знал еще кто-нибудь. Приезд твоего будущего мужа выглядел неожиданным, спонтанным... так, по крайней мере, подсказывало мне чутье. В доме, куда я проник через окно, не было следов поспешных поисков...
«Еще бы! – отметила про себя Глория. – Ведь Толик отлично знал, где спрятан фетиш. Зачем ему перерывать чужие вещи и устраивать беспорядок? Он пришел тихо и ушел еще тише. Не в его интересах было оставлять какие-либо следы!»
Ее собеседник сделал из увиденного неправильный вывод.
– Выходит, Нефедов не собирался продавать раритет, – сказал он. – Потому что не привез его с собой. Иначе не пошел бы удить рыбу, бросив такую ценность без присмотра. Он просто играл со мной... возможно, хотел провести следующий раунд переговоров и поднять цену. Я-то уже настроился на покупку! Согласись, мы оба рисковали... и оба не доверяли друг другу...
«Ну, Пашка был далек от хитроумных интриг, – рассудила она. – Чего не скажешь об остальных участниках драмы».
– Что же вы стали делать, убедившись в обмане?
– Я не мог тщательно обыскать все закоулки. Я привык полагаться на свою интуицию... а она подсказывала, что в Прокудинке мне больше делать нечего.
«Чутье у этого негодяя развито неплохо, – отметила Глория. – Но порой оно его подводит. Например, сейчас. Он уверен, что я у него в руках,
– Значит, вы уехали и никому не сообщили о несчастном случае на реке?
– С какой стати мне было привлекать к себе внимание? Тем более что я не расстался с надеждой отыскать ускользнувший раритет. Я начал наводить справки о прокудинском доме, о покойном Нефедове, изучать его окружение. Тогда-то в поле зрения и попал Зебрович, его друзья-приятели, среди которых он явно выделял тебя. До меня дошло наконец, что древнейшие координаты страны Офир вполне могли попасть к так некстати погибшему рыбаку. Религиозные фанатики, убившие Карякина, вряд ли нашли его «сокровище». Следовательно, у Нефедова был шанс наткнуться на спрятанную путешественником вещицу. Я корил себя за то, что не вмешался и не спас утопающего. Но! Время вспять не вернешь. Я неустанно гадал, с кем мог поделиться своей тайной покойный Нефедов. Я заинтересовался членами его семьи. Я уже знал, что человек, который наблюдал на берегу за гибелью Павла, был его лучший друг Анатолий. Я тенью кружил над всеми, кто состоял в близких отношениях с Нефедовым... Я ждал, что какая-нибудь мелочь, какой-нибудь намек наведут меня на след раритета. Ничего подобного. Золотая пластинка, обещанная мне, как в воду канула. Никто не выставлял ее на продажу, никто не упоминал о ней... Она нигде не всплывала. Я потратил годы впустую и отчаялся. Мне казалось, что я стал жертвой аферы, целью которой было выудить у меня изрядную сумму денег. Однако же Нефедов не походил на мошенника. Я перебрал разные варианты и остановился на самом простом: людей, которые могут знать что-либо о заветной вещице, всего трое. Это сестра погибшего Алина, Анатолий Зебрович и его жена, – те, с кем Нефедов был по-настоящему близок. Я разговаривал со многими, кто знал Павла, и догадался, что между друзьями детства давно пробежала черная кошка по имени Глория. Я решил использовать этот факт. Любовь и ревность – вот два скакуна, которые вынесут меня на финишную прямую. Любовь и ревность не подвластны времени! План действий исподволь складывался в моем уме...
Я вспомнил слова прорицателя. У меня будто пелена с глаз упала. Почти все из предсказанного сбылось. Я снова поехал к нему... попросил определить, у кого из троих описанных мною людей находится то, что я ищу. Я не показывал ему фотографий, не называл имен и фамилий – только набросал словесные портреты. Он выразился очень расплывчато, неопределенно. Мол, предмет моих поисков лежит в земле! Я спросил, кто и где его закопал. Проклятый колдун болтал всякую чушь... Он вывел меня из терпения своими бреднями, да еще и содрал баснословные деньги.
– Что же он говорил вам?
– Талдычил про землю... Дескать, лопатой ее не возьмешь. Она сама откроется тому, кто к ней ближе всех... В общем, в тот раз я выложил кучу «зеленых» за сущую абракадабру. Ходил как в трансе, чуть мозги не вывихнул! И вот что пришло мне в голову. Надо попытать счастья со всей троицей. Алину очаровать, влюбить в себя... прикинуться женихом, если потребуется. Я очаровывал, прикидывался... подбивал клинья со всех сторон. Алина оказалась легкой добычей! Но она ни словом не обмолвилась о раритете, как я ни старался. Я пришел к выводу, что она слыхом не слыхивала ни про царицу Савскую, ни про страну Офир, ни про золотые рудники...
– И вы решили взяться за нас с Толиком?
– Совершенно верно... Я все обдумал. Алина уже не представляла для меня особого интереса, но я не сбрасывал ее со счетов. Я чувствовал, что она еще не сыграла свою роль в составленном мною сценарии. Истинный гений всегда оставляет актерам простор для импровизации...
Он воображал себя гением. Наконец он сорвал маску и стал самим собой. Был ли он злым джинном, вырвавшимся на свободу из какого-нибудь медного кувшина? Или обыкновенным подлецом, жадным до денег и обуреваемым низменными страстями?