Корабль, идущий в Эльдорадо
Шрифт:
— Порядок. Сейчас наступит ночь.
— Так просто?
— А в жизни все просто.
Каминные часы медленно пробили двенадцать. Им тут же ответили часы в спальне. Потом заговорили часы в кабинете, во второй спальне… Все комнаты наполнились мелодичным перезвоном.
Зазвучали «83 слезинки». Мы начали танцевать. А когда песня кончилась, мы уселись за стол и стали доедать остатки клубничного пирога, запивая его белым вином.
— Сашка, а у тебя жена есть? — с обезоруживающей прямотой спросила Ксения.
—
— А она красивая?
Я задумался.
— Скорее уродливая, чем красивая.
— А где она работает?
— В порту, — ответил я. — Грузчиком.
Ксения засмеялась.
— Вот что я тебе скажу, врун несчастный. — Она допила вино из своего бокала. — Нет у тебя никакой жены. А почему ты не женишься?
— Женщина для меня — это пропасть, — повторил я вычитанную в какой-то умной книжке фразу, — в которую я могу смотреть без конца, но никогда не прыгну… А вот ты почему не разведешься со своим мужем?
— Зачем мне с ним разводиться?
— Но ты же его не любишь.
— Кто тебе сказал, что я его не люблю? — Ксения нахмурилась. — Я его очень даже люблю.
— Любишь мужа, а спишь со мной. Странная любовь получается.
— Ничего странного. Просто ты смотришь на мир глазами мужчины. А подставь тебе глаза женщины, и ты не узнаешь окружающий мир. Все будет по-другому.
Ксения надолго замолчала. О чем она думала? Я уже жалел, что завел разговор о муже.
— Я его очень даже люблю, — спустя некоторое время повторила она. — Но я хочу ребенка, а он нет. Из-за этого мы с ним постоянно ссоримся. — Она закурила и начала вертеть в пальцах зажженную сигарету. — Не знаю, сказать тебе или нет. Наверное, скажу. Со мной происходят непонятные вещи. Снятся загадочные сны…
— Ты уже говорила об этом.
— Подожди! — раздраженно прикрикнула она. — Не перебивай… Я даже снами их не могу назвать. Они воспринимаются не как сны, а как воспоминания. Все время вижу белую комнату, а там — двое мужчин. Я не понимаю, что им от меня надо. И тут дверь открывается, и заходит девочка лет пяти. Один мужчина говорит: «Это ваша дочь». А она как бросится мне на шею! «Мама! Мама!» — кричит. И я тоже хватаю ее, целую, плачу. «Доченька! Лизочка!» — Ксения смахнула со щеки невидимую соринку. — Понимаешь, такое чувство, будто в другой реальности у меня есть ребенок. А здесь нет.
— Выходит, ты его там в четырнадцать лет родила? — попытался пошутить я.
Но Ксения не приняла моей шутки. Она молча начала одеваться.
Вот черт! Я терялся в догадках. Что произошло? У Ксении был такой вид, словно разговор о муже и воображаемом ребенке отнял у нее все душевные силы. Ее настроение сразу передалось мне. Я почувствовал себя усталым и опустошенным. Аура ночной любви куда-то исчезала, истаивала, делалась все слабее и слабее. Почему так получалось я не
Как бы там ни было, но душевная близость, возникшая между нами, стремительно улетучивалась. И здесь уже не могли помочь ни меланхоличные песенки, ни задернутые шторы, ни переведенные назад стрелки часов.
Волшебная ночь сгорела без остатка. Как спичка. И второй раз эту спичку мне зажечь не удалось… И шикарные апартаменты не казались такими уж шикарными. Обыкновенный гостиничный номер, если разобраться. Вся мебель старая, довольно потертая… И это постоянное тиканье со всех сторон начинало раздражать.
В общем, пора было сдавать номер и уходить.
— Позавтракаем в здешнем ресторане? — предложил я, чтобы как-то прервать тягостное молчание.
— Как хочешь, — без особого энтузиазма ответила Ксения.
18
Пройдя через вращающиеся двери, мы оказались в небольшом зальчике ресторана. Там было много народу.
Стоял негромкий гул голосов. Слышался смех.
Мы сели за свободный столик.
На этот раз я не стал выпендриваться и заказал просто спагетти с фрикадельками да два стакана чая с лимоном.
— Доброе утро, — раздался позади знакомый голос.
Я обернулся и увидел Баварина. На нем был дорогой бежевый костюм и белоснежная рубашка с модным галстуком. Волосы аккуратно причесаны, лицо чисто выбрито. На безымянном пальце — золотой перстень с печаткой.
У меня прямо челюсть отвисла от такой разительной перемены.
— Не помешаю? — Он галантно поклонился и поцеловал Ксении ручку. — Разрешите представиться, Баварин Евгений Петрович.
Ксения густо покраснела.
— Я вас сразу узнала, — смущенно пробормотала она.
Баварин сел на свободный стул и, повелительным жестом подозвав официанта, заказал себе копченую семгу и салат из куриного мяса с майонезом.
И все. Никакой выпивки. По-видимому, запой у него закончился.
— А мы вчера на ваш фильм ходили, — робко сказала Ксения. — «Корабль, идущий в Эльдорадо». Правда, Саша?
— Угу, — кивнул я.
— Ну, и как вам?
— Чудесный, чудесный фильм!
Она во все глаза смотрела на знаменитого кинорежиссера.
— У вас хороший вкус, — небрежно похвалил ее Баварин.
— Только я не совсем поняла, почему он так странно называется. Ведь там нет ни корабля, ни Эльдорадо.
— Это поэтическая метафора. — Баварин вальяжно развалился на стуле. — Кто-то, не помню кто, сказал: «Любовь — это корабль, идущий в Эльдорадо». Мне понравилось такое сравнение, и я решил так назвать свой фильм.
Принесли наши заказы, и мы принялись за еду. Баварин, быстро расправившись с семгой, спросил у Ксении: