Корабль мечты

ди Фульвио Лука

Когда Амадео вернулся в монастырь, его наказали за побег. Но с тех пор он начал выяснять, кто же такие евреи. Оказалось, что это они убили Господа Иисуса Христа, распяли его на кресте. Грех, свершенный на Голгофе, пятном лег на весь народ.

И тогда в детском сознании Амадео сложилась четкая картина: вполне логично, что евреи хуже него. В конце концов, они убили Сына Божьего, а он всего лишь простую девушку. Впервые в жизни Амадео испытал облегчение. Он был не самым ужасным человеком на свете.

И впервые в жизни он обрел того,

кого можно презирать, – точно так же, как остальные презирали его.

Евреи стали его освобождением. Евреи стали всем смыслом его жизни. Амадео изливал на них свою ненависть, и от этого ему становилось легче. Впервые в жизни он выступал на стороне Добра.

Амадео удалось убедить себя, что его ненависть к евреям – акт любви к Господу. И он предавался этой любви через ненависть.

Со временем Амадео позабыл и своего деда, и произнесенные им слова. Прошли годы, он сам стал доминиканцем и уже не помнил, как возникла его ненависть к евреям. Он воспринимал ее как данность. И Амадео сумел найти нужные слова, чтобы разжечь такую же ненависть в сердце Цольфо. Он прекрасно разбирался в людях и сразу отличал слабых и добрых. Именно поэтому он снимал комнату у Анны дель Меркато.

Теперь же Амадео понимал, что можно сделать Цольфо символом своей борьбы.

– Мы расскажем о том, что случилось, и тогда все поймут, какими тайными тропами пробирается в наш мир Сатана, а проводят его по этим тропам верные слуги зла – евреи, – повторял он, направляясь к каналу Сальсо. – Правда, нужно будет… немного подправить твою историю. Например, не нужно упоминать, что вы ограбили купца. Так грех всего еврейского народа становится нагляднее, понимаешь?

Цольфо кивнул, он был готов к любому лжесвидетельству, лишь бы отомстить евреям за смерть Господа нашего Иисуса Христа, а главное – за смерть Эрколя.

– Нам нужно пробраться в Венецию, – продолжил брат Амадео. – Венеция – город евреев. Там они проводят свои колдовские ритуалы, там процветает их проклятая торговля. И там наш очищающий поход нужен как нигде.

На пристани монах приблизился к большой рыбацкой лодке, перевозившей рыбу на рынок Риальто.

– Добрый человек, – обратился к рыбаку брат Амадео. – Не доставите ли вы нас в Венецию?

Мужчина растерянно уставился на него, покосившись на большую плетеную корзину в лодке. Верх корзины закрывала зловонная окровавленная тряпка, измазанная рыбьими внутренностями.

– Мы можем заплатить, – добавил Цольфо, угадавший мысли рыбака.

– Сколько? – осведомился мужчина, не сводя глаз с монаха.

– А сколько ты хочешь? – не унимался Цольфо. Судя по всему, он умел улаживать подобные дела намного лучше, чем Амадео.

И тут Цольфо показалось, будто в корзине что-то шевельнулось. Будто бы между двумя ивовыми лозами мелькнули чьи-то тонкие пальчики. Цольфо шагнул вперед, встав на скользкую ступеньку пристани, и присмотрелся внимательнее.

Рыбак явно забеспокоился.

– Сколько? – повторил Цольфо.

Мужчина

уже готов был ответить, но в этот момент вдалеке показалось двое стражников.

– Уходите, пожалуйста! – громко воскликнул он.

Цольфо оглянулся на стражников. До тех оставалось шагов двадцать.

– Ну же, сколько? – прошептал мальчик, глядя на корзину. Теперь он был уверен, что там вовсе не рыба. – Если не ответишь, я скажу страже, что ты перевозишь в этой корзине беглого преступника.

Рыбак побледнел.

– Уходите, прошу вас.

– Сколько? – повторил Цольфо, наклоняясь к корзине.

Ему достаточно было протянуть руку, чтобы перевернуть ее.

И тут мальчик услышал голос, доносившийся из-под грязной тряпки:

– Цольфо, не выдавай нас!

Цольфо узнал этот голос. Бенедетта.

Он в изумлении отпрянул, покосившись на брата Амадео и рыбака. Те ничего не слышали.

В корзине Бенедетта тряслась от страха. Меркурио сжал ее руку.

– Не шевелись, – шепнул он.

Они заплатили плуту, с которым Меркурио вчера познакомился на рыночной площади, и их отвели к этой лодке. Вот уже час они сидели в корзине, задыхаясь от тошнотворного запаха рыбы. В щель между лозами Меркурио и Бенедетта наблюдали за происходящим, понимая, что их в любой момент могут обнаружить.

Они увидели, как Цольфо отошел от лодки, пытаясь оттеснить монаха подальше.

– Мы найдем другой способ переправиться, – увещевал он брата Амадео.

– Нет, я хочу, чтобы в Венецию нас доставил именно этот рыбак! – не успокаивался Амадео.

– Он не может отвезти вас в Венецию, – миролюбиво заметил один из стражников, подходя поближе. – Это запрещено.

– Но мне нужно в Венецию! – высокомерно отрезал монах. – Этого хочет Господь!

– В Венецию можно попасть только тогда, когда этого захочет дож, – усмехнулся стражник.

– Так значит, ты помешаешь слуге матери нашей Церкви… – начал брат Амадео, вперив палец в небеса.

– Вражескому шпиону не составило бы труда раздобыть доминиканскую рясу, – перебил его стражник. Он больше не улыбался. – В военное время лагуна закрыта для чужаков.

– Так значит, ты хочешь помешать мне?! – Монах угрожающе ткнул в стражника пальцем. Он нисколько не сомневался в могуществе креста на своей шее. – Я взойду на борт этой лодки.

– Тогда мне придется задержать тебя, монах.

– Это мы еще посмотрим!

Из своего укрытия Меркурио и Бенедетта наблюдали за тем, как первый стражник подзывает второго.

– Держи мальца, – бросил он, грубо хватая доминиканца за рукав. – Во имя Светлейшей Республики я арестовываю тебя по подозрению в шпионаже. – Стражник потащил его в сторону гарнизона.

– Что будем делать? – испуганно прошептала Бенедетта.

– Не шевелись, – шикнул на нее Меркурио, выглядывая из корзины.

Лодка отчалила от пристани – рыбак воспользовался суматохой и приказал своим людям сняться с якоря.