Корабль невест
Шрифт:
Упершись локтями в колени, Добсон наклонился вперед:
– Согласно докладам женщин-офицеров, они почти уверены, что по ночам происходит некое движение. Только прошлой ночью одной из них пришлось вмешаться в ситуацию, возникшую на палубе B.
– Драка?
Обменявшись понимающими взглядами, Добсон и капитан морской пехоты посмотрели на Хайфилда.
– Нет, сэр. Хм… Физический контакт между невестой и матросом.
– Физический контакт?
– Да, сэр. Он держал ее за… корму.
Хайфилд подозревал, что такое может случиться, предупреждал начальство. И все же ему будто дали под дых. Сама мысль о
– Я знал, что это непременно случится, – произнес он, заметив, к своему удивлению, что его собеседников сей факт встревожил гораздо меньше. И действительно, у Добсона был такой вид, словно он с трудом сдерживал улыбку. – Придется выставить дополнительные караулы из морских пехотинцев на ангарной палубе и у кубриков матросов и кочегаров.
– При всем уважении, сэр, – перебил его капитан морской пехоты, – мои парни и так дежурят по скользящему графику семь дней в неделю, и это помимо выполнения других задач. Я не могу заставить их прыгнуть выше головы. Вы сами видели, какой замученный вид у Найкола, и он не один такой.
– А так ли необходимо выставлять караул у дверей кубриков? – спросил Добсон. – Охрана из числа морских пехотинцев у кают невест плюс регулярные обходы блюстителей нравственности из женской вспомогательной службы – этого, безусловно, должно быть достаточно.
– Нет, совершенно очевидно, что недостаточно. Разве не так? Решительно нет, если нам уже сейчас приходится разгонять любовные вечеринки и тому подобное… Послушайте, мы лишь неделю назад покинули порт. И если пустим все на самотек, то один Бог знает, чем все может закончиться. – Перед его мысленным взором пронеслись жуткие картины совокупляющихся на мучном складе парочек, он представил себе багровые лица разъяренных мужей и представителей адмиралтейства.
– Ой да ладно вам, сэр! Я бы сказал, что просто надо учесть это на будущее.
– Что именно?
– Конечно, поначалу небольшие сбои непременно будут, особенно с учетом большого числа новых членов команды, но ничего такого, с чем мы не могли бы справиться. И вообще, после истории с “Индомитеблом” это, наверное, даже и к лучшему. Поскольку означает, что наши моряки потихоньку оклемываются.
До сих пор, возможно из соображений дипломатичности или нежелания бередить раны капитана Хайфилда, никто не заводил речь о потопленном корабле – по крайней мере, в контексте морального духа моряков. При упоминании названия корабля у Хайфилда окаменело лицо. Вероятно, чисто рефлекторно. Но скорее всего, из-за личности говорившего.
Тем временем Добсон, собравшись с мыслями, вкрадчиво произнес:
– Капитан, если не возражаете, можете возложить на нас дисциплинарные вопросы. Будет очень печально, сэр, если несколько шумных вечеринок подпортят вам ваш последний поход.
Язвительная речь Добсона, его уверенная, даже развязная манера держаться однозначно свидетельствовали о том, что думают о Хайфилде его моряки, хотя и не решаются произнести это вслух. Раньше Добсон в жизни не осмелился бы говорить подобным тоном со своим капитаном. Командир корабля был настолько ошеломлен таким плохо замаскированным нарушением субординации, что потерял дар речи. И когда стюард принес чай, он даже не сразу это заметил.
– Сэр, – начал капитан морской пехоты, который оказался несколько дипломатичнее
Хайфилд, терзаемый подозрениями, испытующе посмотрел на капитана морской пехоты. Но, в отличие от Добсона, морской пехотинец явно не хитрил и не лукавил.
– Значит, вы предлагаете пока оставить все как есть, да?
– Точно так, сэр.
– Согласен, сэр, – сказал Добсон. – Не буди лихо, пока оно тихо.
Демонстративно проигнорировав его, Хайфилд закрыл журнал и повернулся к капитану морской пехоты:
– Очень хорошо. Будем действовать осторожно. Но я хочу знать буквально каждый шаг, словом, абсолютно все, что происходит после десяти вечера. Расшевелите проверяющих – заставьте их протереть глаза и навострить уши. И если я замечу хотя бы намек на недостойное поведение – учтите, хотя бы намек, – то попрошу, не жалея сил, изничтожить это в самом зачатке. Не желаю, чтобы наш корабль обвинили в снижении военно-морских стандартов. По крайней мере, не под моим командованием.
Дорогая Дина!
Надеюсь, что ты, мама и папа поживаете хорошо. Не знаю, когда мне удастся отправить это письмо, но я все же рискнула написать, чтобы рассказать тебе о нашем морском путешествии. Оно потрясающее. Я часто думаю о том, как бы тебе здесь понравилось, а еще о том, в каких удивительных условиях оказалась. Надо же, а я еще сомневалась!
У меня появились три изумительные новые подруги: Маргарет, ее отец владеет большим поместьем неподалеку от Сиднея; Фрэнсис, она безумно элегантная и как медсестра творит настоящие чудеса; и Джин. Они намного интереснее наших прежних знакомых. А еще тут есть одна девушка, которая взяла с собой целых пятнадцать пар туфель! Слава богу, что я успела до отъезда пройтись по магазинам. Ведь так приятно щеголять в обновках, да?
Меня разместили в самой большой части корабля, неподалеку от капитанского мостика и походной каюты капитана. Нам сказали, что как только мы достигнем Гибралтара, то пассажиров пригласят на коктейль, а еще на корабль вроде бы сядут несколько губернаторов, так что я уже жду не дождусь.
Персонал из кожи вон лезет, желая нам угодить. Чтобы девушки не скучали, каждый день придумывают новое развлечение: рукоделие, танцы, самые последние фильмы. Сегодня днем я собираюсь посмотреть “Национальный бархат”. Не уверена, что этот фильм уже дошел до Мельбурна, но, когда дойдет, советую, обязательно сходи на него. Девушки, которые его уже видели, говорят, что Элизабет Тейлор бесподобна. Моряки просто душки, всегда готовы услужить и балуют нас разными съедобными пустячками. И, Дина, за такую еду можно жизнь отдать. Будто они тут слыхом не слыхивали о продовольственных нормах. Тем более об этом противном яичном порошке, который мы все ненавидели! Поэтому можешь передать папе с мамой, что нет ни малейших поводов для беспокойства.