Корабль невест

Мойес Джоджо

В дальнем конце корабля имеется прекрасно оборудованный парикмахерский салон. Быть может, когда закончу письмо, наведаюсь туда. Попробую предложить им свои услуги! Как ты, наверное, помнишь, миссис Джонсон всегда говорила, что никто не умеет укладывать волосы лучше меня! Как только приеду в Лондон, сразу же постараюсь найти приличный салон. Конечно, я непременно напишу тебе про Лондон. Я рассчитываю еще до приезда туда получить весточку от Иэна относительно его планов провести каникулы в Лондоне.

Как я уже писала, надеюсь, что вы все поживаете хорошо, и, пожалуйста, поделись

радостными новостями обо мне с нашими старыми друзьями. Ой, совсем забыла: когда ты получишь это письмо, твой сольный концерт уже состоится. Надеюсь, он пройдет хорошо. Напишу еще, когда появится свободная минутка!

Твоя любящая сестра Эвис

Эвис сидела в буфетной на полетной палубе и смотрела в забрызганный соленой водой иллюминатор на кружившихся вокруг корабля чаек и на бездонное синее небо. За те полчаса, что ушли у нее на написание письма, она уже сама успела поверить в изложенную ею версию своего морского путешествия. Причем до такой степени, что почувствовала глубочайшее разочарование, когда, подписавшись, обнаружила, что сидит в ржавом протекающем ангаре и кругом не гости на коктейле или чудесные новые подруги, а поцарапанные носы самолетов на палубе, какие-то непонятные парни в грязных комбинезонах, морская вода и соль, запахи подгоревшей еды, машинного масла и ржавчины.

– Эвис, чашечку чая? – Над ней, практически положив на деревянный стол свой огромный живот, склонилась Маргарет. – Пойду налью. Кто знает, а вдруг чай успокоит твой желудок.

– Нет, спасибо. – Эвис сглотнула, представив себе вкус чая.

И на нее тотчас же накатила волна тошноты, словно в подтверждение того, что, отказавшись, она поступила совершенно правильно. Она так и не сумела привыкнуть к вездесущему запаху авиационного топлива, который ее повсюду преследовал, прилипал к одежде, попадал в нос. И сколько бы она ни прыскалась духами, ей все равно казалось, будто от нее пахнет, как от механика из машинного отделения.

– Ты должна хоть немного поесть.

– Выпью стакан воды. Может быть, крекер, если у них найдется.

– Бедная ты бедная. Гляжу, тебе хуже всех приходится.

На полу виднелись три большие лужи. В них отражался падающий из иллюминатора свет.

– Уверена, это скоро пройдет. – Эвис постаралась беззаботно улыбнуться. Ведь в жизни нет таких невзгод, которые нельзя было бы преодолеть с помощью милой улыбки, – так говорила ее мама.

– У меня тоже такое было на раннем сроке. – Маргарет похлопала себя по животу. – Даже подсушенный тост не могла в себе удержать. И чувствовала себя ужасно несчастной. Даже странно, что меня не укачивает, как вас с Джин.

– Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

– Не вопрос. Прости, Эв. Пойду принесу чая.

Эв. Если бы ей не было так плохо, она непременно одернула бы Маргарет. Нет ничего хуже, чем уменьшительно-ласкательные имена. Но Маргарет уже поковыляла к прилавку, оставив ее наедине с Фрэнсис, тем самым еще больше испортив Эвис настроение.

За последние несколько дней Эвис поняла, что во Фрэнсис есть нечто очень странное. Нечто такое, что донельзя смущало Эвис. Слишком уж она замкнутая, и даже когда сидела молча, то возникало неприятное ощущение, будто она тебя оценивает. Конечно, Фрэнсис могла быть очень любезной: она приносила Эвис таблетки от тошноты, проверяла, нет ли у нее обезвоживания, но при этом ее манера поведения была

крайне сдержанной, словно она, Фрэнсис, находила в Эвис нечто такое, что напрочь отбивало желание сблизиться. Будто Фрэнсис какая-то особенная!

Маргарет рассказала, что Фрэнсис получила отказ, когда предложила помочь в лазарете. Эвис даже позволила себе позлорадствовать, мысленно гадая, чем это, интересно, Фрэнсис не устроила военно-морской флот, но тут же подумала, насколько было бы легче, если бы Фрэнсис, с ее постным лицом и неумением поддержать беседу, не отсвечивала бы весь день в каюте. Эвис обвела взглядом другие столы. Сидевшие за ними девушки беззаботно болтали, будто знали друг друга миллион лет. Они уже успели сформировать свой круг, недоступные для посторонних небольшие тесные группы. Эвис, разглядывая одну особенно жизнерадостную компанию, боролась с желанием подойти к ним, сказать, что она случайно оказалась за одним столом со странной суровой девицей. Но это, конечно, было бы слишком грубо.

– Какие у тебя планы на сегодня?

Фрэнсис изучала последний выпуск “Ежедневных судовых новостей”. Она подняла глаза, и на лице ее появилось такое настороженное выражение, что Эвис захотелось крикнуть: “Знаешь, я ведь просто так спрашиваю, без всякой задней мысли!” Светло-рыжие волосы Фрэнсис были убраны в тугой узел. Будь на ее месте кто-нибудь другой, Эвис предложила бы ей сделать что-то более кокетливое. Если бы Фрэнсис добавить хоть немного красок, то она была бы прехорошенькой.

– Нет, – ответила Фрэнсис. И когда молчание стало совсем неприличным, добавила: – Собиралась просто посидеть немного здесь.

– Ну… Похоже, погода налаживается. Да?

– Да.

– Мне показалось, что сегодняшняя лекция была уж слишком занудной, – сказала Эвис. Она ненавидела неловкие паузы в разговоре.

– О?

– Нормирование и все такое! – фыркнула Эвис. – Честно говоря, когда мы доберемся до Англии, я вообще сведу готовку до минимума.

У них за спиной компания девчушек с шумом отодвинула стулья и, не прекращая оживленно щебетать, встала из-за стола.

Эвис с Фрэнсис проводили их взглядом.

– Ты уже закончила свое письмо? – поинтересовалась Фрэнсис.

Эвис накрыла рукой бювар, словно Фрэнсис могла увидеть его содержимое.

– Да. – Ответ прозвучал резче, чем ей хотелось бы. Сделав над собой усилие, она немного расслабилась. – Это сестре.

– О…

– Утром я написала еще два. Иэну и школьной подруге. Она дочь Маккилленсов. – (Фрэнсис непонимающе покачала головой.) – Они очень богатые люди. Я ни разу не написала Анжеле с тех пор, как уехала из Мельбурна… Правда, даже и не представляю, когда мы сможем отправить письма. И когда я получу хотя бы одно письмо от Иэна. – Она принялась изучать ногти. – Надеюсь, что это случится на Цейлоне. Мне говорили, что почту могут доставить прямо на борт.

Она мечтала о толстой связке писем от Иэна, что ждала ее в каком-нибудь раскаленном от тропической жары почтовом отделении. Она перевяжет письма красной ленточкой и будет в одиночестве читать их по одному, смакуя, как коробку шоколадных конфет.

– Так странно, – сказала она, скорее себе, – что мы, поженившись, столько времени не общались. – Она пальцем начертила на конверте имя Иэна. – Иногда все кажется немножко нереальным. Словно мне не верится, что я вышла замуж за этого человека и теперь плыву в никуда. Когда не можешь с ним поговорить, нелегко верить в реальность происходящего.