Корабль поколений
Шрифт:
— Да уж, — согласился Ван Юйцзе. — Я, конечно, люблю метафизику, но то, что он вещает в последнее время — уже перебор.
— Вы, очевидно, о Лебермане говорите? — спросил спустившийся на смотровую площадку незнакомый мужчина с окладистой черной бородой и индусской внешностью.
Все четверо посмотрели на него с легким осуждением.
— Простите, что невольно подслушал ваши разговоры… — улыбнулся он, — но вы говорили слишком громко. Далеко слышно.
— Я… я доктор Арджун Патил, — представился он,
Ульяна пожала его руку. В его взгляде чувствовалась искренность, но что-то в нем все равно настораживало.
— Очень приятно, — ответила она, представляя Михаила, Натаниэля и Ван Юйцзе. — Мы просто обсуждали лекцию профессора Лебермана.
— А, да, — сказал Патил, усмехнувшись. — Леберман сегодня был особенно… вдохновенным. Он всегда увлекался эзотерикой, но в последнее время его теории становятся все более… необычными.
— Эзотерикой? — Натаниэль удивленно наморщил лоб, — в наше время?
— Это мягко сказано, — проворчал Михаил. — Я начинаю думать, что ему пора в отпуск.
— Может быть, — согласился Патил. — Но нельзя отрицать, что в его словах есть что-то… завораживающее. Он заставляет задуматься о возможностях, которые мы обычно игнорируем.
— Например? — поинтересовалась Ульяна.
Патил подошел к окну и посмотрел на звезды.
— Например, о том, что наш разум — это не просто продукт деятельности мозга, а часть чего-то большего. Что мы все связаны друг с другом на каком-то глубинном уровне. Что Вселенная — это не просто набор случайностей, а разумная система, которая стремится к самопознанию.
Он повернулся к ним и улыбнулся.
— Звучит как бред, да? — сказал он. — Я понимаю. Но я ученый, и я верю в то, что нужно рассматривать все возможности, какими бы невероятными они ни казались. В конце концов, сколько раз в прошлом наука заходила в тупик, следуя неверной парадигме, но потом оказывалась, что надо было искать истину в другом направлении, в том, которое раньше казалось бредом сумасшедшего.
— А в каком направлении предлагаете искать истину вы, товарищ Патил? — спросила Ван Юйцзе, глядя на него улыбаясь уголками рта.
— Я бы предложил обратить более пристальное внимание на трудную проблему сознания, — ответил индус. — Почему бегущие по нейронам электрические сигналы и различные биохимические процессы в мозгу создают субъективный опыт? Как все это рождает, например, ощущение красного цвета или вкус безалкогольного вина? Как возникают все эти квалиа в нашем сознании? Все эти вопросы современная материалистическая наука игнорирует вот уже шесть… или семь… веков. Для нее сознание — это просто свойство высокоорганизованной материи, не более того.
— И что же вы предлагаете взамен? — скептически спросил Натаниэль, скрестив руки на груди.
—
— У этой гипотезы есть довольно существенный недостаток, — возразил Михаил, — во время фазы медленного сна, когда мозг не работает, никакого сознания нет.
— Правильно, — улыбнулся Арджун, — мозг не работает, сознание не принимает.
— Нет-нет-нет, — замотал головой Самсонов, — я не это имел в виду. Если мое сознание где-то там, в космосе, то оно там и должно оставаться, если мозг его не принимает. И, тогда, согласно вашей гипотезе, товарищ Патил, я должен помнить свое состояние «там». Но я ничего не помню. Как будто меня не было. Нигде. Ни тут в мозге, ни там, в космосе. Так что… что-то не сходится.
— Должно быть, вам просто недоступны те воспоминания.
— Это всего лишь слова. Как это можно проверить?
— Может, в это нужно просто… поверить?
— Нет уж! — гневно воскликнула Ульяна, — веру оставьте, пожалуйста, в диком прошлом. А сейчас мы в светлом коммунистическом настоящем, где нет места религии.
— Хорошо. Как скажите. У каждого свой путь. Всего доброго.
Арджун бросил быстрый взгляд на звезды и ретировался.
— Странный человек, — обронил Натаниэль.
— А мне кажется, в его словах что-то есть, — промолвила Ван Юйцзе.
— Возможно.
Все четверо продолжали смотреть на звездное небо, каждый думал о своем. Но всем постепенно начинала приходить в голову мысль, что, возможно, Вселенная совсем не такая, какой мы ее наблюдаем.
Глава 40
2612 год, межзвездное пространство,
расстояние от Солнца примерно 113 а. е.,
борт звездолета «Красная стрела»,
с момента старта прошло 7 месяцев и 3 дня.
Психологом оказалась блондинка с длинным волосами, одетая в красный брючный костюм и черные туфельки, что Михаила сильно удивило: он привык видеть, что люди на звездолете ходят в серых комбинезонах, в такой же был одет и он. Девушка, видя его реакцию, усмехнулась и указала на кушетку, куда тот присел.
— Нет, лягте, — сказала психолог.
Затем она довольно крепко пристегнула его к кровати и стала цеплять на тело всевозможные датчики.
— Как у вас все серьезно, — обронил Самсонов.