Коралловый город или приключения Смешинки
Шрифт:
Вдруг из-за развалин выскочили три перемазанных незнанкомца и завопили:
– Держи их!
– Хватай!
– Не пускай, честное слово!
Услышав это. Смешинка так и прыснула. Она сразу же догадалась, что это те незнакомцы, которых она кормила остатнками от пиршества в Голубом дворце. Видно, "честное слово" так им понравилось, что они к месту и не к месту принялись щеголять им.
Но бандитам было не до смеха. Визжа от ужаса, они бросинлись бежать.
А три чумазые рожицы, смыв грязь, оказались Барабулькой,
Храбрый Ерш, оттолкнувшись от скалы, плавно опустился вниз к Смешинке.
– Я слышал от своих друзей, что вы добрая,- хмурясь, сказал он.- Но, наверное, очень глупая.
– Почему?
– удивилась Смешинка. Храбрый Ерш нанстолько понравился ей своей смелостью, что она даже не обинделась.
– Потому, что водитесь с царевичем и особенно с этим ужасным Лупибеем.
– Царевич и Лупибей совершенно разные...- начала денвочка.
– Одна компания!
– оборвал ее Храбрый Ерш.- Царенвич - бездельник, который любит лишь веселье, а Лупибей - его верный слуга. Эх, узнал бы мудрый Великий Треххвост, что творится в городе! Он бы взгрел их как следует!
Смешинка в нетерпении прервала его:
– Вы не видели старого аиста?
– А, это та странная рыба с большими, как у Ската, плавнниками? оживился Ерш.- Мы случайно слышали, как Лупибею докладывал Дракончик-шпиончик, что эта странная рыба говорит дерзкие речи, ругает стражу. И Лупибей поклялнся отомстить ему. Мы хотели предупредить старого аиста, но не успели...
Мичман-в-отставке успокаивающе погладил девочку по плечу:
– Не волнуйся, Смешинка, твой друг вернется, когда ему захочется. Он сказал это перед тем, как исчезнуть.
– Правда? Значит, он вернется? И я снова увижу старого доброго Остроклюва?
– засмеялась Смешинка.
Своим смехом она заразила Бекасика, потом захихикала Барабулька, за ней хохотнул Бычок-цуцик, и, наконец, веселье коснулось и Храброго Ерша. Его колючки пригладились, рот растянулся, и весь он стал добрым и симпатичным. Улыбался и Мичман-в-отставке, глядя на всех.
– Хорошо смеется тот, кто смеется первым,- сказал он, покачивая головой.- Много ума не надо, чтобы все время быть злым и надутым, а вот первым засмеяться и подарить веселье другим...
– Давно мы так не смеялись,- сказал Бычок-цуцик. Храбрый Ерш при этих словах помрачнел.
– Не печальтесь!
– объявила Смешинка.- Скоро все жинтели города будут смеяться и радоваться.
– С чего бы это?
– насторожился Храбрый Ерш.
– Я научу их.
Барабулька пришла в восторг:
– Вот здорово, честное слово! Мы будем смеяться! Но Храбрый Ерш насупился и так посмотрел, что Баранбулька забулькала от испуга.
– Ах вот как...- процедил он, поворачиваясь к Смешиннке.- Ты научишь жителей смеяться? А кто тебя об этом просил?
– Царевич,- девочка недоумевающе смотрела на него.- Он и пригласил
– Ага!
– Храбрый Ерш даже подскочил от ярости.- Так вот зачем ты приехала сюда! Теперь все понятно!
– Что тебе понятно?
– Я ошибся. Ты не такая, как царевич или Лупибей. Нет, - голос бунтаря выражал презрение: - Ты хуже! Ты во сто раз хуже, чем Лупибей, чем все эти Спруты, чем Дракончики-шпиончики, чем Прилипалы и Прихвостни, чем Пузанки, Ротаны, Горлачи, хуже, чем самый гадкий Слизень!
Сначала Смешинка добродушно улыбалась, потом побледннела, улыбка исчезла с ее лица...
– За что? За что ты так меня оскорбляешь?
– спросила она дрожащим от возмущения голосом.
Но Храбрый Ерш молча отвернулся от нее.
– Поясни мне. Храбрый Ерш, - вмешался Мичман-в-отнставке,- почему милая девочка Смешинка кажется тебе такой плохой?
– Потому что она будет учить всех смеяться в то время, как жители стонут и плачут от горя и страданий. Зачем нам ее смех? Он будет только на руку этим восьмируким и десятируким, которые захватили власть в Коралловом городе! Да знаешь ли ты, какую клятву дал я себе в тот день, когда Спрунты и Каракатицы наводнили наш прекрасный город?
– Какую же?
– Не смеяться нигде и никогда до тех пор, пока хоть одно их щупальце находится в городе. Вот! А она заставила меня нарушить клятву.
– И ты думаешь, что если все время будешь мрачным, то этим поможешь жителям города?
– задумчиво опросил Мичнман-в-отставке.
– Я не должен забывать, как страдают морские жители,- упрямо твердил Храбрый Ерш.- И всегда должен воевать, чтобы плохо было всем тем, кто заставляет их постоянно страндать. А если я буду весело посмеиваться, то мне и воевать раснхочется!
– Че-пу-ха!
– отрезала Смешинка.- Когда я научу житенлей смеяться, то им легче будет переносить страдания, легче жить. И они с веселой улыбкой будут...
– ... гнуть свои спины на поработителей?
– с возмущеннием крикнул Храбрый Ерш.
– Нет, не бывать этому! Мы занставим тебя убраться из нашего города!
В тот же миг из-за развалин взметнулось длинное черное щупальце и обвило его поперек туловища.
– Преда...- захрипел было Храбрый Ерш, но другое щунпальце приставило к его носу пистолет.
Бекасик, Барабулька и Бычок-цуцик тоже были скручены. Не избежал этой участи и Мичман-в-отставке - он трепыхался в объятиях здоровенного стражника.
– Так-так-так!
– Из-за камней показался Лупибей, опинраясь на дубинку.- Попались наконец! Всю шайку накрыли в полном сборе! И как раз в тот момент, когда они угрожали нашей драгоценной гостье Смешинке!
Храбрый Ерш отчаянно барахтался, пытаясь вырваться из цепких объятий Спрута.
– А это кто такой?
– Лупибей остановился возле Мичма-на-в-отставке.