Коридор до Рождества
Шрифт:
– Есть небольшой ресторанчик "Эрнесто Хем", там свечи на столах и к рождеству привозят из Монтаны еловые веточки... Заходите за мной в восемь.
– Ваше согласие приводит меня в полный восторг! Я приеду в восемь непременно!
До восьми ещё оставалось много времени, Боксон затратил его на поиск добротных и легких ботинок на толстой рифленой подошве и костюма цвета хаки из прочной хлопковой ткани - у гватемальских партизан вряд ли припасено обмундирование подходящего размера. В аптеке Боксон закупил строго рассчитанный комплект таблеток и мазей,
– После сорока километров пешей прогулки с винтовкой на плече бессонницы не бывает...
В часовом магазине наглухо застегнутый в сюртук пожилой еврей в ермолке порекомендовал Боксону недорогие водонепроницаемые часы со светящимся циферблатом и противоударной надежностью:
– Молодой человек, чтобы снять такие часы с руки мертвого израильского солдата, египтяне форсировали Суэцкий канал...
Перед такой рекомендацией Боксон не устоял. Свой швейцарский хронограф "Омега-Спидмастер" он специальной бандеролью отправил родителям в Лондон, сопроводив бандероль письмом, в котором рассказал о своем желании поехать в археологическую экспедицию к древним городам майя.
В местном отделении "Чейз Манхэттэн банк" Боксон открыл счет, оставил на нем пять тысяч долларов, остальные двадцать тысяч перевел на номерной счет в Швейцарию. Этот швейцарский счет был транзитным, согласно условиям договора, банк немедленно переводил все поступившие деньги на другой счет в другой банк - таким образом, сохранялась секретность реального местонахождения денег; гномы альпийской республики умеют хранить тайну вкладов.
...В ресторане "Эрнесто Хем" на стене висел портрет Хемингуэя, подсвеченный силуэтно изогнутой неоновой трубкой, струнный квартет достаточно громко, но ненавязчиво играл латиноамериканские мелодии (Боксон искренне восхитился исполнением аргентинского танго - чистота мелодии была потрясающей), меню в кожаном переплете, на столах - букеты из роз и еловых веточек.
– Интересно, запах ели и аромат роз не убивают друг друга?
– спросила Анджела официанта.
– Нет, сеньорита, красота юга и дикая природа севера в своем сочетании олицетворяют гармонию мира...
Фруктовый салат с креветками, простое жареное филе тунца в сухарях и винном соусе, немного ямайкского рома, белое вино с виноградников Луизианы, пирожные с засахаренным ананасом, настоящий карибский кофе - густой и сладкий.
– Если не учитывать возбуждающую красоту твоего красного платья, - сказал в самом начале ужина Боксон, - меня крайне волнует вопрос: ты работаешь на кубинскую разведку, нет?
– У тебя слишком рано появились рождественские фантазии, Чарли... улыбнулась Анджела.
– Несомненно!
– согласился Боксон.
– Но даже жар твоей груди и плавность прочих линий не могут избавить меня от тревоги - а почему ты все ещё в Майами? И почему ты сейчас со мной? По-моему, после сцены принудительной откровенности ты должна меня возненавидеть...
– Быть может, потому, что после этой сцены
– Как объект мести?
– О, женская месть бывает разной!..
– Или ты мазохистка?..
– Нет, не замечала за собой... Кстати, мне повезло - ты не садист, хотя в тот момент я тебе поверила совершенно искренне... Если бы я молчала, ты бы в самом деле?..
– Не знаю, Анджела... Я не думал об этом... Но ты не ответила на мой вопрос: почему ты все ещё в Майами? Что держит тебя в этом городе?
– Не преувеличил ли ты опасность, Чарли?
– Возле твоего дома стоит маленький фургончик с эмблемой телефонной компании. Что делает телефонная служба в праздничный вечер? Или они смотрят не за тобой?
– А у тебя уже мания преследования...
– Да, особенно после того, как за нами от твоего дома как привязанный тащился синий "додж"... Уверяю тебя, Анджела, ты уже давно поставлена под контроль...
– Если действительно давно, то тем более нет смысла куда-то убегать - они и так все знают, - она улыбнулась.
– Пригласи меня на танец!
Они медленно кружились по блестящему паркету, и Боксон вдруг увидел свое отражение в темноте оконного стекла - они были великолепной парой: смуглая красавица мексиканка и светловолосый англичанин с фигурой атлета.
– Сегодня ко мне приходил Мартино. Он спрашивал про тебя, - проговорила она.
– Не останавливайся, мне нравится танцевать с тобой!..
– Почему он пришел к тебе?
– спросил Боксон, и коснулся губами её щеки.
– Я спросила его об этом. Он просто не знает, где тебя искать и спрашивает наугад всех, кто причастен к делу...
– Спасибо, я запомню... А как его настроение?
– Он корчил из себя Альфонса Капоне, но был напуган до смерти... Его очень интересовала судьба тех денег, что Пелларес увез в Европу... Похоже, он тоже в бегах...
– И куда он будет бежать?
– Не знаю, куда-нибудь!..
Когда они вернулись за столик, Анджела спросила:
– Тебя все ещё интересует, почему я остаюсь в Майами?
– Безусловно! И почему же?
– Потому что жена Карлоса Ираолы - родная сестра моей матери. Ты не удивлен?
– Как ты можешь это доказать?
– Тебя интересуют выписки из церковных книг о крещении?
– Меня интересует все! В этом мире верить нельзя никому вообще, а ты так часто лгала мне в частности... Не обижайся, пожалуйста, но мне сомнительны такие крутые повороты!
– Я не буду убеждать тебя, Чарли, даже если ты не веришь в истинность моего объяснения!
– Допустим, ты сказала правду...
– задумчиво проговорил Боксон.
– И ты уверена в своей неуязвимости?
– Предположим, что - уверена!..
– Предположение допустимо, но требует подкрепления фактами. В противном случая - гипотеза не принимается как данность...
Анджела засмеялась, и Боксон в очередной раз поймал себя на том, что любуется её улыбкой. Сочетание белизны зубов, ярко-красных губ и блестящих темных глаз напоминало волшебство.