Коридор
Шрифт:
– Не принимайте скоропалительных решений, о которых потом будете жалеть. – После непродолжительной паузы он опять обратился к Карлу. – В лазарет мы вас не положим, там и без вас плюнуть негде. Так что отлеживаться будете в своем бунгало до отправления на дальнейшее лечение. Можете идти, я вас больше не задерживаю.
Выйдя из штаба, Карл прямо возле входа наткнулся на группу офицеров, среди которых были Клаус и Рихард. Не успев поздороваться, его тут же завалили целым ворохом вопросов, быстро отвлекая от неприятного разговора с Кюстером и возвращая прежнее
– Ну и что ты обо всем этом думаешь, Густав?
Кюстер стоял возле окна, наблюдая за своими подчиненными, стоящими недалеко от штаба.
– Мне кажется, что это все временно. Сам вспомни, что было, когда тебя сбили в Испании. Ему сейчас не легче.
– Но он же не попал в плен к большевикам, как я.
– Сама авария и без плена, это уже большой стресс.
– А если доктор все же окажется прав, и он действительно больше ни на что не годен?
– Ну, мы в любом случае ничего не теряем. Тогда его спишут на землю и ломать голову над судьбой бедняги Маера будет кто– нибудь другой. Вот и все. А пока это не выяснилось, мы должны бороться за него до последнего. У этого парня отличный потенциал. Из него может получиться настоящий асс. А тот факт, что все новые кадры к нам поступают из летных школ с не более чем семичасовым налетом, где их, кроме как взлету и посадке, ничему не учат, делает Маера просто незаменимым.
– У нас в стране незаменимых нет.
– Н-е-т … Да, ты прав. Пока нет. Но если эта чертова война продлится еще хотя бы год, то их точно уже не будет. И у нас останутся только одни молокососы, которые при боевых действиях выдерживают один, ну, максимум два вылета… На Востоке наши лучшие пилоты гибнут, как мухи, а сюда мало того, что присылают один необстрелянный мусор, так еще норовят с нас что-то спросить. Да что я тебе все это рассказываю! Ты же и сам видел, что за пополнение к нам прибыло.
– Ты возьмешься за него?
– Да, только если меня самого к полетам допустят, – последние слова Шеф произнес с легкой иронией.
– Ну, насчет этого можешь не беспокоиться. Тебе в этом плане ничего не грозит.
– Вот и славненько, будем считать, что с парнем уже все решено. Еще ни разу я не терпел неудачу, если за что-то брался всерьез.
– За это я не волнуюсь, ты своего добьешься. Меня больше беспокоят медики. Ведь они могут сделать то, что не удалось до этого англичанам, американцам и русским, вместе взятым.
– Что-нибудь придумаем, у нас еще много времени.
– Проходи, это твой пентхауз, – произнес проводник Карла, любезно открыв двери бунгало.
За всю дорогу Карл почему-то так и не узнал его имени, хотя, скорее, просто не запомнил, ведь тот был из числа офицеров, с которыми его недавно познакомил Клаус. Впрочем, этот казус нисколько не помешал болтать с ним всю дорогу, как со старым приятелем.
Подойдя
– Всегда мечтал почитать его в оригинале, – попытался пошутить он. Но, кроме глубокого недоумения собеседника, эта глупость ничего не вызвала.
– А где сейчас Хельмут, ты не знаешь? – тут же попытался перевести разговор в другое русло Карл.
– Хельмут? Это тот, кто живет с тобой? – переспросил его собеседник, указывая в сторону фотографии на стене, где был изображен Отто в окружении всего семейства.
– Нет, это Отто. А мне нужен… – Карл замялся, не зная как одному незнакомому человеку составить описание другого, не менее незнакомого человека. Со стороны это чем-то напоминало разговор слепого с глухим.
– К сожалению, – смутился тот, – я еще не всех здесь знаю. Правильней даже будет сказать, что я, кроме Кюстера, Бренеке и пилотов нашего штаффеля, вообще никого не знаю.
– Вот так новость, – изумился Карл. – А я-то думал, что мы с тобой уже триста лет знакомы.
– Извини, что не предупредил, – начал было извиняться тот.
– Да ладно, проехали. Ты же не виноват, что у меня «крыша течет».
«Забавная история, но это мне даже на руку. Вскоре о ней узнает вся база, и я надеюсь, что мне после этого будут задавать меньше глупых вопросов. Хотя все может быть и с точностью наоборот». Карла ввели в заблуждение его лейтенантские погоны, из-за чего он моментально определил «проводника» в старожилы полка, ведь все вновь прибывшие были в звании оберфельдфебелей и выглядели значительно моложе.
– И давно ты здесь? – спросил Карл, заваливаясь прямо в обуви на первую попавшуюся койку.
– Да нет, пятый день.
– А до этого где служил?
– На Востоке.
«Вот тебе на. Такой «хороший» человек. Дорогу мне показал. Беседу мило поддерживал, а оказывается, он сволочь».
– А где именно, если не секрет?
– Под Краковом, – произнес тот, слегка покраснев и опустив глаза.
«О-о-о, так ты, оказывается, настоящий герой. Аж под Краковом служил», – от нахлынувшей радости Карл чуть было не выпалил тому все это вслух. Но, к счастью, вовремя успев остановиться, не обидел на радостях человека. Ему с лихвой хватило Гете и фразы о «протекающей крыше», после которой он до сих пор извилинами шевелил, пытаясь рационально все осмыслить.
– А дальше на Востоке бывать не приходилось?
– Мне нет. Но ты, я слышал, целые полгода воевал в России с большевиками. Расскажи, как там?
Своим резким переводом разговора собеседник завел Карла в тупик. Теперь он слегка побледнел, не зная, что соврать. К счастью, через мгновение к нему пришло озарение.
– Я бы с радостью, но, к сожалению, ни черта не помню.
– О, извини. Я никак не привыкну…
– Я, честно говоря, тоже.
Они весело рассмеялись. Карлу трудно было понять, над чем смеялся его собеседник, потому что он смеялся над самим собой, причем от души.