Король драконов и Принцесса-Апельсин
Шрифт:
– Продолжайте, – вкрадчиво подсказал Тюнвиль. – Хотели сказать – сильный как дракон?
Она промолчала, и Тюнвиль снова осторожно взял её за руку, поглаживая тонкие пальцы, которые будто отдыхали в его ладони.
– Не бойтесь, – продолжал он, наклоняясь к девушке всё ближе, – вы не оскорбите драконов этим сравнением. Теперь я вижу, что ваш муж, и правда, необыкновенный человек. Прошу прощения, что сомневался в нём.
– Да, – сразу же оживилась принцесса, посмотрев на него с благодарностью. – К сожалению, многие не понимают его высочество… И не понимая – осуждают… Но никто
– И какой же? – намурлыкивал Тюнвиль уже почти ей на ушко.
– Он – прирождённый правитель, – сказала девушка убеждённо. – О таких людях потом слагают легенды. Но при жизни их мало кто понимает, и они часто одиноки.
– Но принцу повезло, – заметил Тюнвиль, – у него есть вы. Он не одинок. И он так нежно к вам относится… доверяет…
– Мне пришлось заслужить его доверие, – простодушно призналась она. – Видите ли, вам, наверное, уже рассказали, что это я влюбилась в него первая. А он сначала и не смотрел в мою сторону. Он ни на кого не смотрел, он был занят только делами Солерно… А я… я была влюблена, как может быть влюблена юная поклонница рыцарских баллад и песен о любви. Я писала стихи, посылала ему письма со своими локонами, с засушенными цветами, с любовными признаниями…
Даже в лунном свете было видно, как загорелись глаза принцессы – каким-то необыкновенным огнём. И это было впервые, когда Тюнвилю хотелось смотреть в глаза человеческой женщины, потому что в их глубине ему вдруг показалось ночное небо – глубокое, бездонное, но яркое, потому что в нём сверкали тысячи звёзд.
– О, я наговорила много лишнего, – смутилась вдруг Хильдерика, и опустила ресницы, приглушив звёздный огонь в глазах.
– Нет, продолжайте, – они уже не шли вдоль берега, а стояли, и волна целовала им ноги, набегая раз за разом. Тюнвиль держал руку принцессы уже двумя руками, а она подалась к нему, доверчиво и взахлёб рассказывая свою историю любви… к другому мужчине.
Раньше Тюнвиль попросту бы перестал слушать, потом у что для него было оскорблением, когда женщина предпочитала другого (если тот, другой, не был родным старшим братом – королём Рихардом), но сейчас слушал внимательно, ловил каждое слово, потому что это казалось ему необычайно важным – как стать тем мужчиной, которому женщина будет так предана.
– Все смеялись надо мной, даже служанки, – говорила принцесса. – Он ведь не отвечал мне ни на одно письмо… Просто не отвечал… Это было ещё унизительнее отказа… Я слышала, как придворные дамы осуждали меня, говорили, что я навязываюсь, и что принц презирает меня за назойливость… Я тогда тоже считала, что он молчит из-за презрения. Ведь я первая призналась ему в любви. К тому же, я – всего лишь незаконнорожденная дочь короля, а он – благородный принц…
– Вы достойны короля, – эти слова вырвались у Тюнвиля нечаянно
Она посмотрела на него с благодарной улыбкой.
– Но потом выяснилось, что принц молчал вовсе не из-за того, что считал меня недостойной его. Мы встретились, объяснились и… он предложил мне руку и сердце.
– И вы приняли их?
– С радостью и гордостью, – сказала она.
– И счастливы?
– Очень, – пылко заверила
Пока он считал себя таким хитрым и дипломатичным змеем, выпытывая подноготную о сопернике, принцесса так же хитро подводила его к тому, что сопляка надо защитить от Рихарда. Ну не Рихарда же защищать от сопляка!..
Но вместе с досадой, что принцесса использовала его так же, как он пытался использовать её, Тюнвиль почувствовал ещё и злость. На принца Альбиокко, этого щенка смазливого, который умудрился задурить голову прекрасной деве настолько, что она готова просто жить рядом с ним, ничего не требуя взамен. Более того, этот щенок умудрился и Рихарда свести с ума. Может, он колдун, этот принц из Солерно?..
– Вы поможете? – повторила принцесса Хильдерика.
– Когда вы так трогательно просите, даже камень не сможет вам отказать, – ответил Тюнвиль. – Я тоже не хочу, чтобы ваш муж и мой брат ссорились. Но чтобы их помирить, мне надо узнать о принце побольше – что он любит, что ему не нравится… Могу ли я рассчитывать в этом на вашу помощь? Ведь вы знаете его лучше всех.
– Обязательно! – она обрадовалась так простодушно, что Тюнвиль не сдержал улыбки. – Он любит апельсины! Просто жить без них не может. Ему даже солнце кажется похожим на апельсин…
– Как интересно, – поддакнул Тюнвиль.
– Он любит красивое оружие, породистых лошадей, – перечисляла принцесса, загибая пальцы, – ещё любит рыбалку – раньше он каждую неделю отправлялся в шаланде с удочкой, но в последнее время слишком много дел…
«Вот уж спасибо, рыбалка у нас уже была. Упаси небеса от подобных рыбалок», – подумал Тюнвиль, вспомнив признания Рихарда.
– Ещё любит играть в шахматы, – принцесса так увлеклась, что не заметила, что дракон завладел уже обеими её руками, – любит хорошую музыку и поэзию, и даже сам немного сочиняет…
– Музыку или стихи? – спросил Тюнвиль, потихоньку подтягивая девушку к себе.
И если море продолжало нашёптывать непристойности, то всё драконье существо герцога уже кричало о них. Пожалуй, развяжись узел шали, скрывающей его бёдра, ткань точно бы не упала – повисла, как на гвозде.
– Стихи, – с готовностью пояснила Хильдерика. – На музыкальных инструментах принц не играет, считает, что это не мужское дело… – тут она замолчала, захлопав ресницами. – О, простите, ваша светлость… я не хотела…
– Я не обиделся, – заверил её Тюнвиль. – Ни на вас, ни на вашего мужа. Хотя и не согласен с ним насчёт музыки. Значит, принц увлекается поэзией?
– Д-да, – прошептала принцесса, глядя в лицо дракону, как зачарованная.
– А вам он посвящал стихи? Любовные?
– Д-да… – прошептала она еле слышно, не сводя с него глаз.
– А ваш муж хоть раз вас целовал? – задал Тюнвиль тот вопрос, что прижигал ему язык, как раскалённое железо.
– Что? Д-да, конечно, – пролепетала она, задрожав, как пойманная пташка.