Король драконов и Принцесса-Апельсин
Шрифт:
– Он искалечил вам жизнь, – упрямо сказал Тюнвиль. – Использует вас, как ширму. Вы созданы для другого.
– Для другого? – эхом откликнулась она. – Для чего же?
– Для любви, – выдохнул Тюнвиль, готовый откусить себе руки, потому что они сами тянулись к тому, что ему не принадлежало и принадлежать не хотело.
Он был готов снова выслушать гневную проповедь из уст прекрасной принцессы, но вместо этого горестная морщинка между бровей девушки разгладилась.
– Для любви, – повторила она и улыбнулась – чуть-чуть, еле заметно.
Но ведь улыбнулась!..
–
– Остановитесь, – она засмеялась, и дракон совсем приободрился. – Складно говорить вы умеете, я это уже давно поняла, – принцесса повернулась к нему и посмотрела из-под ресниц. – Но как можете говорить, что я красива, если вы меня не видели?
– Я… – начал Тюнвиль, а в горле моментально пересохло, и пришлось облизнуть губы. – Я ведь…
– Хотите посмотреть?
Несколько секунд дракон молчал, не совсем уверенный, что понял сказанное правильно, а потом тупо спросил:
– Посмотреть на что?
– На кого, – мягко поправила она его. – Посмотреть на меня. Хотите увидеть то, чего не видел ни один мужчина?
Эти слова, сказанные на пустынном берегу, под рокот волн, разбивающихся о скалы, подействовали на Тюнвиля, как удар молнии в макушку. То есть мыслей в голове не осталось, зато кровь закипела, и только что дым не повалил из ушей. Мыслей не осталось, но с языка само собой сорвалось:
– Да!..
Принцесса Хильдика ответила лёгкой улыбкой и полупоклоном, а потом взялась за изумрудную пуговицу на груди.
Словно заворожённый, Тюнвиль наблюдал, как была расстёгнута первая пуговица, затем вторая, затем третья, а потом платье цвета морской волны скользнуло вниз по стройной фигуре, укладываясь на скалы возле ног принцессы.
Чтобы снять нижнюю шёлковую рубашку, что была под платьем, девушка не стала задирать подол – просто приспустила ворот, сдвинув его с одного плеча, с другого, высвободила руки, и белый шёлк скользнул следом за зелёным, открывая нежное девичье тело, на котором не оставалось теперь никаких одежд.
На принцессе не было даже украшений – ни ожерелья, ни цепочки, ни браслетов.
– Ну как? – она переступила через волны шёлка, снимая туфельки, и теперь стояла перед обнажённым Тюнвилем в такой же первозданной наготе. – Посмотрите внимательно… Вы находите меня красивой? – она подняла руки, вытаскивая шпильки из причёски, которую и так уже потрепал ветер.
Тяжёлые пряди волос упали на хрупкие плечи, а один дерзкий локон скользнул на грудь, цепляясь за отвердевший сосок небольшой, но высокой и идеально круглой груди.
Тюнвиль ответил не сразу – в этот момент он попросту не мог говорить, жадно обшаривая глазами то, что ему было показано так неожиданно и щедро. Щедро – потому что сейчас он видел перед собой настоящее сокровище. Самую прекрасную девственницу на свете. Самую горячую. Самую желанную. Которая стояла, открытая полностью, не скрывая ни единого изгиба соблазнительного тела – от стройных ног и округлых бёдер, до тонкой и гибкой, как ручеёк, талии, и манящей
Неутолённая страсть, терзавшая дракона уже столько времени, тут же приподняла его плоть и сделала твёрдой, как камень. Зрелище не для нежных принцесс, но стоявшая на скале обнажённая девушка не выказала ни страха, ни смущения. Она приподняла волосы и повернулась, показывая себя со всех сторон.
Тюнвиль судорожно сглотнул, глядя на покачивание круглых, словно половинки апельсина, ягодиц, и на то место внизу живота – гладкое, без единого волоска, которое притягивало, обещая согреть, обжечь, воспламенить, спалить дотла и воскресить к новой жизни.
Сколько женщин сбрасывали перед драконом одежду, сколько женщин принимали соблазнительные и бесстыдные позы. Но то, что происходило сейчас, было чем-то иным. Нагота женщины впервые казалась Тюнвилю не добычей, а таким же ласковым и желанным пристанищем, как море, в которое он падал с высоты, сложив крылья. Вот и теперь ему хотелось не покорять и брать, а упасть и раствориться. Чтобы согрелось не только тело, но и сердце.
– Вы – самое прекрасное, что я когда-либо видел… – произнёс он глухо и прерывисто.
– Думаю, вам есть с чем сравнивать, – кивнула принцесса всё с той же лёгкой улыбкой, которая будто застыла на губах.
– Было, – дракон вскинул голову, посмотрев принцессе в глаза. – Потому что теперь я ни одну женщину никогда больше не назову прекрасной. Теперь есть только вы.
Щёки принцессы Хильдерики чуть порозовели, а она сама на секунду опустила ресницы. Тюнвиль шагнул вперёд, потому что уже невозможно было находиться на расстоянии от этого обнажённого девичьего тела, которое звало его каждым движением, каждой своей частичкой, но принцесса сделала шаг назад.
– Осторожно, – предостерёг дракон, невольно останавливаясь. – Позади обрыв. Лучше идите сюда… ко мне…
– Значит, считаете меня красивой? – Хильдерика не услышала предостережения или сделала вид, что не услышала, продолжая стоять спиной к морю. – Считаете, я могла бы сделать мужчину счастливым?
– Да, – просто ответил Тюнвиль.
Надо было сказать, что если она позволит, то может осчастливить его на всю жизнь, что для него обладать ею было бы головокружительным счастьем, но почему-то Тюнвиль не смог произнести ничего подобного. Море, небо, ветер, прекрасная обнажённая женщина – всё это наложило печать молчания на уста дракона. Любые слова прозвучали бы фальшиво, он чувствовал это. Наверное, принцесса тоже это чувствовала, потому что не требовала от него красивых слов.
– Благодарю, – тихо произнесла она. – Мне надо было услышать именно это.
Она глубоко вздохнула, запрокидывая голову, и сделала ещё шаг назад, остановившись в двух шагах от обрыва
– Принцесса, осторожнее, – Тюнвиль побоялся говорить громко или броситься к ней, чтобы не напугать. – Не подходите близко к краю.
– Не волнуйтесь, – она оглянулась через плечо. – Я вижу…
Она видела, но не сделала ни шага вперёд, и дракон замер, предчувствуя недоброе.
– Отойдите от края, – повторил он тихо и раздельно.