Король клетки
Шрифт:
Что за фрикфест они здесь устроили?
Огромные портьеры эффектно свисали у входа в бальный зал в конце коридора. Я остановилась, не раздвигая их.
Инстинкты кричали мне бежать. Я должна была убраться отсюда и вернуться с подкреплением, как только смогу. Правда заключалась в том, что на это не было времени. Альдо хотел, чтобы я оказалась здесь вот так, неподготовленная и одна, и у него была Сол. Я была бессильна. Оставалось только надеяться, что хвост О'Коннора вернулся и сообщил своему хозяину, куда я ушла.
Неужели ты думаешь, что ему будет не все равно? Разве ты ему
Я схватила противный голос в моей голове и встряхнула его. Независимо от того, как мало Брэн О'Коннор заботился обо мне, его интересовали Анклав и месть за сестру. Этого было достаточно, чтобы он появился здесь.
Мне просто оставалось верить в это.
Я глубоко вздохнула и отдернула портьеру.
Надо отдать должное тайному обществу. Они знали, как устроить вечеринку. Огромный бальный зал был полон людей в мантиях. На стенах висели массивные произведения искусства, а на пьедесталах были расставлены предметы антиквариата.
Пока что свингеров не было видно, только светские беседы и дорогие развлечения. Факиры с огнем во дворе и воздушные гимнасты, подвешенные на шелковых канатах над головой. Кто-то прошел мимо с пумой на поводке, украшенном бриллиантами. В разных залах звучала живая музыка, выступали певцы. Со мной никто не разговаривал. Я ходила по комнатам в поисках Сол, но мое присутствие, казалось, обрывало разговоры, куда бы я ни пошла.
Больше никто не носил красную мантию.
Паника нарастала у меня внутри, становясь все сильнее по мере того, как я двигалась, разыскивая подругу, и тревожные маски поворачивались в мою сторону. Я оставляла за собой тишину. В воздухе витало тошнотворное чувство предвкушения, как будто все чего-то ждали. Я должна была найти Сол и убраться отсюда. Я пыталась вести систематический поиск, но путала комнаты, и куда бы я ни пошла, взгляды безымянных незнакомцев действовали мне на нервы.
Я была крысой в лабиринте, а они просто ждали, когда что-то произойдет. Я играла в больную игру Альдо, а остальные были здесь, чтобы наблюдать. Мне повезло, что у них не было попкорна.
Примерно через полчаса этих удручающе бесплодных поисков по залам пронесся громкий звук гонга, и все переместились в атриум. В центре стоял большой стол, похожий на алтарь.
На верхней ступеньке возвышающегося за столом помоста стояла высокая фигура. На нем была маска чумного доктора, а тело было укутано еще более тяжелой мантией, чем у остальных. Невозможно было разглядеть ни единой отличительной черты, кроме общей громоздкой фигуры и роста.
— Добро пожаловать, братья и сестры Анклава. In tenebris prosperamus13.
Толпа эхом повторила латинскую фразу. Говоривший использовал модулятор голоса, обеспечивая себе полную анонимность.
— Сегодня мы собрались, согласно нашей традиции, для инициации. Анклав всегда держал свои ряды закрытыми. Один уходит, другой входит. Сегодня вечером один войдет. Тот, кто сможет пережить Охоту и Подношение, получит шанс продвинуться дальше.
Я медленно попятилась
Я постепенно пробиралась сквозь ряды людей, пока оратор продолжал говорить. Никто не смотрел в мою сторону. Все казались сосредоточенными, как в трансе. Я бы нисколько не удивилась, узнав, что они были под чем-то. Ничто из этого не было нормальным. Взрослые обычно не играли в переодевания, но, с другой стороны, они и не создавали наркотики, превращающие людей в зомби, или не клеймили их, так что было совершенно ясно, что члены Анклава не в своем уме.
Я поспешила по длинному извилистому коридору в сторону дамских комнат. Раньше я здесь не была. Коридор был не менее готичным, чем остальная часть здания, и в этом проходе было что-то похожее на богато украшенные деревянные исповедальни, установленные вдоль всей стены. Какая странная вещь в коридоре отеля. «Тартар» начинал казаться местом, которое невозможно покинуть. На стене рядом с кабинками была аккуратно вмонтирована золотая табличка с надписью:
Грех – это высшее наслаждение.
Тогда ладно.
Сразу за последней исповедальней, почти скрытая резким поворотом стены и тяжелым деревянным углом кабинки, находилась дверь. Мое сердце подскочило к горлу, и я поспешила к ней. Я повернула ручку, отчаянно надеясь, что это оно, то место, где Альдо спрятал Сол.
Это была складская комната, судя по всему, забитая штабелями стульев и складных столов. Внутри было душно, лишь несколько мутных окон на одной из стен пропускали немного света. И Сол здесь не было.
Я сразу же повернулась, чтобы уйти, но обнаружила фигуру, входящую в комнату вслед за мной. Я успела мельком увидеть клювообразный профиль в свете из коридора, прежде чем дверь захлопнулась, запирая нас внутри. Несмотря на окна, было темно, и несколько мучительных мгновений я ничего не могла разглядеть, пока мои глаза адаптировались. По спине пробежал холод. У меня не было ножа. Мне нечем было защищаться. Я отступала, пока не уперлась спиной в стену.
Я скорее почувствовала, чем увидела, приближение человека перед собой. Я подождала, пока он окажется рядом, и сделала ложный выпад в одну сторону, прежде чем шагнуть в другую. Тяжелая рука врезалась в стену рядом со мной, блокируя путь к выходу. Я двинулась в противоположную сторону и обнаружила там другую руку. Я была зажата в клетку.
Паника грозила заморозить меня, но я не могла этого допустить. Я подняла колено, но наши тяжелые плащи сделали мой удар неэффективным.
— У тебя мало времени, Джада. Бедняжка Сол... если бы только у нее была подруга, которая действительно могла что-то сделать.
Самодовольный тон Альдо донесся до меня. Он был так близко, что внутри меня поднялась тошнота.
— Где она, Сеприано? Отдай ее, и мы притворимся, что ничего этого никогда не было, – солгала я.
Сукин сын умрет за то, что прикоснулся к Сол, а все эти ублюдки снаружи могут сгореть заживо в этом жутком здании – мне плевать. Это было бы благословением для всего мира.
Альдо холодно усмехнулся.
— Конечно, ты хорошо умеешь притворяться, что ничего не произошло, не так ли? Например, как ты притворялась, что не знаешь, где мой брат... Знаешь, сегодня должно было быть его посвящение. Его ночь.