Король медвежатников

Сухов Евгений Евгеньевич

Савелий пожал плечами:

— Даже не догадываюсь.

— Ветлечебница! Здесь буквально все разило псиной. Но меня, когда я задумал прикупить этот этаж, подобное не испугало. Сначала думал, что никогда не сумею вытравить этот запах, но ничего, как видите, вполне приличное жилище.

Аристов подошел к окну и слегка отодвинул занавеску. Настороженно посмотрел. Это была не маниакальная подозрительность, а привычка опытного сыскаря не доверять тишине и спокойствию. Все-таки господин Аристов был настоящий профессионал.

Удовлетворенный, он отошел от окна и присел в глубокое кресло, как раз напротив Савелия.

— Про

это место я никому не говорил, не в моих правилах… С нужными людьми встречаюсь в других местах. Для этого у меня имеется парочка съемных квартир. В Париже жилье стоит дешево, особенно мансарды. Здесь я предпочитаю отдыхать душой. — И, бросив на Елизавету лукавый взгляд, добавил несколько сдержанно: — Ну и телом случается.

— Вы предлагаете остаться нам здесь? — спросил Савелий.

— Остаться? — удивился генерал. — Побойтесь бога! Как я могу оставить вас у себя? Вы свободные люди. Что я могу для вас сделать, так это предложить вам эту квартиру на некоторое время, пока все уляжется. Уверен, что вас ищет не только полиция, но и преступники всех мастей. А они, поверьте, церемониться не станут. Тем более после того, что произошло. Впрочем, можете перебираться куда вам заблагорассудится. Не исключено, что они могут выйти и на меня… Во всяком случае, у нас есть немного времени в запасе.

— Как вы меня нашли?

Григорий Васильевич искренне расхохотался:

— Однако, Савелий Николаевич, вы очень наивный человек. Вам известно, что Париж маленький город?

— Догадываюсь, — не стал разделять веселья генерала Родионов.

— А русская диаспора — это такая сфера, где каждый знает друг о друге все! И разумеется, всякое новое лицо вызывает живейший интерес. А такой незаурядный человек, как вы, тем более становится объектом повышенного внимания. Вы ходите по Парижу, развлекаетесь, пьете вино, думаете, что вас никто не видит и не слышит, а на самом деле за вами наблюдают десятки глаз. Причем весьма заинтересованных!

— И кто же, интересно?

— Уголовные элементы, авантюристы! Бомбисты всех мастей. Просто скучающие обыватели. И каждый от вас чего-то хочет! Странно, что до недавнего времени вы не замечали этого внимания. Вы думаете, что в Париже все так тихо? — спросил генерал. — Дудки! Это внешне все выглядит благопристойно, а на самом деле в Париже сейчас сошлись интересы десятка стран и двух дюжин разведок! Агентов каких только служб здесь не встретишь! Ого-го! Будет как-нибудь время, я вам такое порасскажу. Одни только художники живут божьими птахами. Скупили все мансарды на Монмартре за бесценок и творят себе потихонечку. И то, надо сказать, их богемной жизни приходит конец. То одного найдут с раскроенным черепом, то другого.

— И кто же с ними так сурово обходится? — спросил Савелий.

Генерал надолго задумался:

— Я бы тоже хотел это знать… Причем убирают не тех, кто пытается создать что-то свое, ни на что не похожее, а тех, что изготавливают копии.

— Кому это они вдруг понадобились? — постарался сделать удивленное лицо Савелий.

— А вам не кажется странным, что за последние годы вдруг появилось множество новонайденных работ Рубенса, Тициана, Ван Дейка… А если вдруг предположить крамольную мысль, что именно эти художники-копиисты и писали фальшивки. Можно допустить, что в конце концов у них взыграло профессиональное самолюбие. Дескать, хватит работать на чужое бессмертие,

неплохо бы поработать и на свое собственное. Они начинали роптать, отказывались писать подделки, и от них просто освобождались, как от носителей тайны. Такой вариант может быть?

Савелий слегка кивнул. В словах генерала была логика.

— Вполне.

— Но меня удивило другое, почему охотятся именно за вами? Вы ведь никоим образом не связаны с художниками. А потом до меня вдруг дошло, что каким-то образом к вам попала картина, которая очень нужна преступникам. Настолько, что они не останавливаются даже перед убийством. — Генерал легко поднялся, открыл шкаф и вытащил из него свернутый в трубку и перевязанный бечевкой холст. — Вы знаете, что это такое? — неожиданно спросил Григорий Васильевич.

Савелий пожал плечами.

— Какая-то картина.

— Совершенно верно… картина! Только весь вопрос в том, какая именно?!

Генерал осторожно развязал бечевку и аккуратно развернул полотно. Несколько секунд он внимательно разглядывал его, как будто видел впервые, а потом решительно повернул к Савелию:

— Вам знакомо это полотно?

Савелий сдержанно сглотнул слюну. На холсте была изображена очень красивая женщина. Наряд старинный, так одевались во Франции простолюдинки много веков назад. Но во внешности женщины просматривалось подлинное благородство: поменяй ей платье, так ее можно было бы принять за какую-нибудь вельможную особу. Краски картины слегка потускнели. Но это работа времени!

Сделав над собой усилие, Савелий произнес как можно равнодушнее:

— Нет.

— Хм… Я допускаю, что подобная картина каким-то образом оказалась у вас и преступники устроили за вами самую настоящую охоту. Дело в том, что стоит человеку прикоснуться к ней, как он погибает. Я очень опасаюсь, что эта участь ожидает и вас.

— Вот как. Интересно. — Савелий старался не выдать своего беспокойства.

— То, что я держу перед собой, всего лишь искусная копия. Таких двойников было написано семь. Их делали разные копиисты, и все они погибли.

— Для чего же это нужно было?

— Я полагаю, для того, чтобы сбить со следа тех людей, кому был нужен подлинник. Мое мнение, что с картиной связана какая-то древняя тайна.

— Господин генерал, можно задать вам один вопрос?

— Разумеется! — разрешил Аристов.

— А какова ваша роль во всей этой истории?

Григорий Васильевич выглядел человеком довольно уравновешенным, вот только его руки не находили покоя. Пальцы то сжимались в крепкий замок так, что белели суставы, а то расцеплялись, но только для того, чтобы потеребить бахрому на скатерти. А еще он успел трижды посмотреть на часы, хотя как будто бы никуда не спешил. Нервы, господин генерал!

Кашлянув в кулак, Григорий Васильевич отвечал:

— Я уже говорил, что здесь я практикую частный сыск. Ко мне обратилась одна женщина… У нее пропал муж-художник. Поначалу не было особых поводов для беспокойства. Если вы не знаете этих художников, то поделюсь: они ведут довольно ветреный образ жизни… Тем более парижане… Засыпают в одном месте, просыпаются совершенно в другом. Подчас даже и не помнят, в какой компании находились. Я предложил ей немного подождать, тем более что такие отлучки с ним случались и прежде. Но когда он не появился через неделю, мне пришлось заняться его поисками.