Король Парижа

Эндор Ги

На её настойчивые расспросы драгуны отвечали лишь грубыми раскатами смеха, а родители — приказом заняться своим делом или отправляться спать. Пока Мари перебегала от одного драгуна к другому с тазами и бинтами или с бутылками вина и кусками мяса, она ощущала — этого раньше с ней не бывало, — как чьи-то глаза следят за каждым её движением.

Среди раненых, за кем Мари ухаживала, оказался смуглый драгун, первым выхвативший саблю; он затем четырежды дрался на поединках, прежде чем рухнуть головой на стол, по которому быстро растекалась лужа крови. Казалось, он

потерял сознание, когда Мари-Луиза сняла с него каску, чтобы промыть рану и остановить кровотечение. Девушку поразили его чёрные, густые и курчавые волосы, и, зайдя на кухню за водой, она обратила на это внимание отца.

— Ты что, не видишь, что он цветной? — спросил мэтр Лабуре.

— Цветной?

— Ну да, африканец, негр.

— Но он же не чёрный, — возразила Мари-Луиза. — Он просто очень загорелый.

— Значит, он мулат, смешанная кровь. Возможно, его отец был чёрный или, вероятнее всего, мать.

— Он людоед? — спросила Мари-Луиза. — Он, конечно, не христианин.

— Ты сама не христианка, глупышка, — ответил отец. — Неужели ты хочешь, чтобы он истёк кровью без твоей помощи?

Она побежала помогать раненому не без нервозности, ибо в любую минуту этот огромный человек мог бы сцапать её своими длинными ручищами. В конце концов он открыл глаза и произнёс:

— Спасибо, милая моя.

— Так вы говорите по-французски? — вздрогнув, воскликнула Мари-Луиза.

Он рассмеялся, оскалив такие белые и такие крупные зубы, что Мари почудилось, будто перед ней звериная пасть.

— Вы меня боитесь? — спросил он. — Это потому, что я чёрный?

— Да, — пробормотала Мари-Луиза. — Вы ведь людоед?

— Конечно, — ответил драгун, — хотя предпочитаю я сахар, так как родился на Антильских островах...

И с этими словами схватил Мари за руку.

Девушка закричала, вырвалась и убежала, а великан хохотал.

На другой день драгуны короля получили приказ покинуть местечко Виллер-Котре, но полк королевы остался в городке, и каждый вечер почти все драгуны заходили выпить в гостиницу «Щит». Огромный мулат неизменно был среди них, и Мари-Луиза чувствовала, как его пронизывающий взгляд следит за ней, пока она помогает обслуживать клиентов. Вечером она молила Бога защитить её от мулата, но в темноте девушке продолжало мерещиться, как улыбка обнажает его крупные ослепительные зубы, сжимающие сигару, которую он с наслаждением курил. Этот мужчина до такой степени её заинтересовал, что однажды она спросила отца, могут ли белые овцы рождать иногда чёрных ягнят.

— А почему ты об этом спрашиваешь? — поинтересовался отец.

— Не почему, просто в голову пришло, — ответила Мари-Луиза.

Отец с удивлением посмотрел на неё, но промолчал. Будущее дочери он считал делом решённым. Она выйдет за Блеза, сына одного из самых богатых фермеров в округе. Блез был парень здоровый и чванился собственной силой. Приходя по вечерам в гостиницу в тяжёлых, подбитых гвоздями сапогах, он обнимал Мари-Луизу за талию, как будто объявлял всей честной компании, что она уже принадлежит ему.

Блез не был настолько

глуп, чтобы не заметить, как большой драгун безмолвно ухаживает за его суженой. И он решил положить этому конец, под любым предлогом вызвав военного на дуэль и жестоко его поколотив. Каждый раз, проходя мимо стола драгуна, Блез как бы невзначай его задевал и опрокидывал бокал с вином; он прикидывался, будто извиняется, но драгун отвечал, что это пустяки.

— Мари-Луиза! — кричал Блез, словно та уже была у него на побегушках.

И оба мужчины наблюдали, как девушка вытирает пролитое вино; фермер постукивал по сапогу хлыстом, с которым никогда не расставался, а драгун продолжал курить и улыбался.

Весь городок ждал развязки; неужели драгун, четырежды дравшийся в поединках на саблях, побоится хлыста этого погонщика быков?

Товарищи драгуна утверждали, что он ещё не оправился от ранения; кроме того, хотя оба соперника были ростом выше шести футов, Блез явно был тяжелее.

Несколько дней вовсю заключались пари, но вот прошёл слух, что завтра утром отряд драгун королевы должен покинуть Виллер-Котре. Все жители затаив дыхание ждали конца этой истории, и в тот момент, когда фермер так сильно толкнул стол драгуна, что бокал упал на пол и разбился, в гостинице было много спорщиков.

— Слижите вино с пола, — предложил Блез, стукнув себя хлыстом по сапогу. — Пол здесь чистый.

Драгун невозмутимо встал и сказал:

— Пойдёмте, выпьем спокойно у стойки.

Фермер колебался, не понимая смысла этого предложения. Однако проследовал за драгуном к стойке, куда хозяин и его конюх прикатили новую непочатую бочку и готовились вскрыть её.

— Разрешите мне показать вам, как пьют из бочки, — сказал драгун.

Все присутствующие теперь столпились вокруг бочки с вином, снабжённой краном.

Зайдя за стойку, драгун снял бочку с подставки и сказал:

— Этот бокал будет опрокинуть не так легко... Откройте кран, когда я запрокину голову, и закройте, когда я снова кивну, — попросил он хозяина гостиницы.

Потом, держа бочку над головой — кран был точно над губами, — он кивнул и раскрыл рот. Хозяин залез на стул и открыл кран. Все увидели, как судорожно сжимается горло драгуна, глотающего льющийся поток вина. Он опять кивнул, и хозяин закрыл кран. Драгун осторожно опустил бочку на подставку. И, повернувшись к изумлённому Блезу, сказал:

— Хорошее вино. Превосходное! Приглашаю вас выпить за мой счёт...

Обратившись к хозяину, драгун добавил:

— Будьте любезны посчитать также бокал, разбитый этим господином. Вино подайте ему в бокале, — прибавил он, делая ударение на словах «в бокале».

Фермер не мог не ответить на вызов, брошенный ему на глазах множества людей.

— Не в бокале, господин Лабуре, — раздражённо возразил он. — Я тоже буду пить из бочки.

Блезу с трудом удалось поднять бочку, но он не сумел удержать её ровно надо ртом, когда полилось вино, и облился с ног до головы. Не дав хозяину времени закрыть кран, Блез поставил на подставку бочку, едва не разбив её.