Король-паук
Шрифт:
— Есть ли у тебя в шкафчике что-нибудь, что помогло бы королеве родить сына? Мне нужен дофин, интересы Франции требуют дофина. К тому же я не имею представления о том, как воспитывать принцессу и чему её учить. После того случая с каготскими женщинами я вообще отказываюсь понимать женский образ мыслей.
Лекарь-цирюльник скользнул взглядом по высоко задранным длинным носкам своих башмаков с жёлтыми подвязками до колен. У горбуна, как это ни странно, были ступни красивой формы, и он постоянно носил экстравагантную обувь.
— Её величество сама,
— Отвечай мне прямо, Оливье.
— Если бы на месте вашего величества был кто-то другой, или если бы жизнь и здоровье её величества были мне безразличны, или если бы я мог быть счастливым вдали от вас, я непременно приготовил бы снадобье и, передав его королеве, незамедлительно покинул Париж.
— Отвечай на вопрос, Оливье.
— Есть много средств, я знаю их все. Каждое из них стоит тысячи крон.
— Это тот случай, когда цена мне безразлична.
— Но всё это шарлатанство, мошенничество, к тому же иные из них опасны.
— Нет, с королевой ничего не должно случиться.
— Шансы, что родится мальчик, будут примерно пятьдесят к пятидесяти, ваше величество.
— Такие шансы меня не устраивают.
— Тогда я бессилен, хотя, будь на вашем месте кто-нибудь другой, я рискнул бы и при удаче получил целое состояние.
— Я не собираюсь ставить ни на какие шансы и полагаться ни на какую «долю вероятности». Я должен быть совершенно уверен.
— Только Бог знает всё наперёд и может быть совершенно уверен, ваше величество.
— Да, может быть, ты прав. Но как жаль!
Он велел было молиться о рождении дофина во всех церквах, но, спохватившись, подумал, что это обнаружит его собственную слабость и неуверенность и посеет сомнения в его способности править страной. И потому он просто молился сам, подолгу, втайне и истово.
Но родилась принцесса, и Шарлотта назвала её Анной.
— Какая она красивая! — шептала счастливая мать. — Вы видите, Людовик, она похожа на вас как две капли воды.
Король с трудом удержался от хохота:
— Дорогая, быть красивой и одновременно похожей на меня невозможно. Она очень мила, — прибавил он, — но девочке положено походить на мать.
— Взгляните на этот благородный длинный носик, на высокий лоб Валуа! Она вырастет проницательной, мудрой и сильной духом, как вы.
На это Людовик и сам надеялся от всей души, поскольку Анна, принцесса Французская никак не обещала стать красавицей. «В следующий раз у нас, наверное, будет наследник», — вздохнул он.
Хотя у королевской четы родилась всего лишь дочь, её появление на свет следовало отметить всенародными торжествами. Были объявлены трёхдневные празднества, и хотя король не отменил ни одного налога, он совершил длительное путешествие через всё сердце Франции. Повсюду он появлялся перед подданными, удостаивал беседой многих, независимо от их положения и благосостояния, подавал пример бережливости и экономии своим скромным эскортом, — вся его свита неизменно располагалась на
В Менге на Луаре перед ним предстали несколько оборванцев самого жалкого вида, которых по приказу местного прево согнали к нему, дабы они могли получив высочайшее прощение, если королю будет угодно даровать им его. Прево одно за другим зачитывал имена преступников, и Людовик каждый раз кивал головою: да, да, да, и освобождённые, приложившись к монаршей руке, без промедления убирались; и тут вдруг Людовик увидел знакомое лицо. Но Боже, сколь сильно исказила его скорбь! Кожа этого несчастного пожелтела, как осенний лист, вдохновенный блеск в глазах погас, а волосы стали белыми, белее снега, хотя Людовик знал, что перед ним — человек ещё молодой.
— Прервите чтение, господин прево, — сказал король, — этого я знаю.
Заключённый выступил вперёд и стал перед ним на колени так же бесстрастно и вяло, как и остальные.
— Ну, Франсуа Вийон, не объяснишь ли ты мне, как тебя угораздило здесь оказаться?
— Меня подозревали, мой наихристианнейший король, в том, что я провёл ночь с супругой его преосвященства господина епископа Менгского, которая тоже не избежала подозрения. Я получил порку да жалкую каморку, и то и другое бесплатно, хоть и неприятно.
— Тебя судили?
— Нет, ваше величество.
— Его судили? — Людовик повернулся к прево.
— Я не нахожу здесь никакой записи о судебном заседании, ваше величество, но мои распоряжения...
— Это судьи должны отдавать распоряжения прево, а не наоборот. Вы получали от судьи указание схватить этого человека? Назовите мне имя этого судьи.
— Записи об этом довольно отрывочны и неполны, — порывшись в бумагах, наконец признался прево.
Людовик вздохнул. Да, возможно, виновны все. Во всяком случае, ему никак не хотелось, чтобы это дело получило широкую огласку. Духовенство, несомненно, обвинило бы его в клевете на одного из своих достойнейших представителей.
— Слишком много ничем не подкреплённых обвинений, — осторожно заметил король, — супруга епископа якобы изменила мужу и якобы провела с тобой ночь — чёрт побери! Здесь, должно быть, произошла ошибка. Я не могу простить тебя, так как это подразумевало бы, что я верю во все эти якобы, — со всех сторон послышался смех. — Но я могу освободить тебя, и я тебя освобождаю, — послышались рукоплескания.
Позже, наедине, король спросил:
— Ну а теперь, Франсуа, что я могу для тебя сделать?