Король-предатель. Скандальное изгнание герцога и герцогини Виндзорских

Лоуни Эндрю

«Тревожные новости о Виндзорах: они обедают в одиночестве вечер за вечером, игнорируемые, презираемые французами и пренебрегаемые англичанами. Герцог Виндзорский, конечно, настроен очень прогермански; он утверждает, что, останься он на троне, немецкий переворот в Австрии никогда бы не произошел. «Я должен был обратиться лично к Гитлеру», – патетически сказал он Китти Браунлоу. Ему так одиноко, так скучно» [157] .

Журналист Колин Брукс, столкнувшийся с парой в Спортивном клубе в Монте-Карло в том месяце, представляет их портрет в то время:

157

26 March 1938, Simon Heffer, Henry ‘Chips’ Channon. The Diaries 1918–38.

«Возглавляя

небольшую группу людей, сквозь кланяющихся чиновников прошла маленькая, поджатая, темноволосая женщина, с царственной осанкой, за ней следовали двое невзрачных лиц, а затем миниатюрный мужчина со светлыми волосами, очень красным лицом и поведением напоминающий счастливого мальчика-бакалейщика. Это был герцог Виндзорский. На мой взгляд, он выглядел загорелым, здоровым и гораздо более собранным, чем когда я видел его в последний раз. Он не теребил галстук, его руки были засунуты в карманы брюк. Центром внимания на той маленькой вечеринке была она, а не он. Ее лицо стало ощутимо жестче – она вообще воплощение жестких линий, темные волосы разделены пробором и приглажены, как у нарисованной голландской куклы, жесткая линия рта, жесткий взгляд, строгое черное платье с жестким контуром» [158] .

158

27 March 1938, N. J. Crowson, Fleet Street, Press Barons & Politics: The Journals of Collin Brooks.: Cambridge University Press, 1998. Pp. 202–203.

В мае 1938 года Виндзоры нашли себе летнюю виллу, взяв в аренду на десять лет замок де ла Кроэ, расположенный на полуострове Кап д’Антиб, у вдовы владельца британской газеты сэра Помероя Бертона. Построенный в начале 1930-х годов, он стал известен как «Замок Руа», поскольку его последовательно занимали Виндзоры, король Бельгии Леопольд III и королева Италии Мария Хосе [159] .

Трехэтажная, сверкающая белая вилла с зелеными ставнями и соответствующими навесами, за высокими стенами и живой изгородью раскинулись почти на пять гектаров сады и леса с елями, соснами, тисами, эвкалиптами и кипарисами, между которыми петляла узкая дорога из порта. Был там и теннисный корт, помещения для прислуги, теплицы, гаражи, а по обе стороны от входных ворот располагалось по небольшому домику, в котором размещался персонал.

159

Греческий судоходный магнат Аристотель Онассис владел замком с 1950 по 1957 год, продав его после того, как его жена Афина Ливанос застала его в постели со своей подругой, светской львицей Жанной Райнлендер. Затем дом был приобретен шурином и деловым соперником Онассиса Ставросом Ниархосом, который купил его для своей жены Евгении Ливанос, сестры Афины. С 2001 года им владеет российский бизнесмен Роман Абрамович, который, как полагают, потратил на восстановление замка 30 миллионов фунтов стерлингов.

Дом был построен вокруг огромного центрального зала, в котором доминировало красно-золотое знамя герцога ордена Подвязки, которое проходило по всей глубине дома, из которого выходили большие комнаты с потолками высотой семь с половиной метров и высокими зеркальными дверями. Справа от холла находилась столовая, в которой могли разместиться 24 человека и где висела картина Альфреда Маннингса «Принц Уэльский на лесной ведьме», в то время как слева находилась гостиная и библиотека.

Все было украшено их подругой Элси Мендл в цветах Букингемского дворца – белом, красном и золотом. Обеденные стулья были из красной кожи с черными и золотыми спинками, в красно-белой библиотеке доминировал огромный портрет королевы Марии над мраморным камином, стоял рояль «Стейнвей», на котором герцог играл – когда герцогиня отсутствовала. Над каминами и на многих дверях висели зеркала – признак стиля Уоллис – в интерьере также присутствовали стекло, фарфор, мебель и постельное белье из форта Бельведер и Йорк-хауса.

Мраморная лестница вела в галерею второго этажа и спальни: спальня Уоллис, украшенная изображениями в стиле тромпе, символизирующими ее прошлое – одна из них представляла собой колоду карт

с королем червей, падающим вниз, – в нежно-розовом и абрикосовом цветах, его – в алом и бежевом. Ванная комната Уоллис была выдержана в алых и черных тонах, в ней стояла позолоченная каменная ванная со скульптурами из лебединых шей по краям.

Были в доме и две комнаты для гостей на первом этаже – Розовая комната и Венецианская комната в красно-золотом цвете, с двумя антикварными кроватями и венецианским сундуком с изогнутым фасадом; а затем еще четыре комнаты для гостей на втором этаже – Директория, Голубая комната, Веджвуд и Тойл де Жуи – каждая с парой антикварных кроватей, коврами, занавесками, покрывалами, подушками, полотенцами и даже канцелярскими принадлежностями соответствующих цветов.

На вершине виллы находился пентхаус, куда можно было подняться на лифте, который герцог назвал «Бельведер»: смесь кабинета, личной гостиной и покоев адмирала флота, где телескоп позволял ему смотреть на море. Он был украшен корабельным хронометром, принадлежавшим Георгу V, медным колоколом и барометром, а также трофеями для гольфа и охоты, фотографиями его родителей и примерно полудюжиной фотографий Уоллис.

«На двух низких встроенных полках из необработанного дуба хранилась коллекция крошечных игрушек и сувениров герцога – результат увлечения на протяжении всей жизни», – вспоминала Дина Худ, которая в тот период работала секретарем герцога. Также она писала:

«Многие маленькие фигурки были забавными; некоторые довольно трогательными, как маленький набор мебели для кукольного домика в черно-золотом цвете, который включал дедушкины часы, экран и письменный стол с книжным шкафом над ним. На подносе стоял крошечный игрушечный чайный сервиз, миниатюрный столик с шейкером для коктейлей и стаканами на нем и книжный шкаф, полный книг. Одна полка была полностью посвящена игрушечным животным: собачке в конуре и собачке на стуле, двум забавным поросятам, маленькой белой лягушке и крошечному зеленому ежику с розовыми иголками» [160] .

160

Dina Wells Hood. Working for the Windsors.: Wingate, 1957. P. 61.

Снаружи дома была терраса в форме полумесяца с шестью колоннами, обращенная к морю. К морю также вели высеченные в скале ступеньки, в скалах был вырублен бассейн и стояли два небольших павильона для переодевания с красно-белыми навесами. Над ними развевался штандарт принца Уэльского.

На Виндзоров работало шестнадцать слуг, в том числе два шофера, дворецкий и знаменитый французский шеф-повар Пинаудье, все они были одеты в личную ливрею, разработанную герцогом: алые пальто с золотыми манжетами для официальных случаев и черные костюмы с жилетами в малиновую, белую и золотую полоску в течение дня. На летний период были сшиты легкие костюмы из светло-серой альпаки, в то время как в Париже они носили черные костюмы с жилетами в малиновую, белую и золотую полоску с серебряными пуговицами и алыми жилетами с золотым воротником для официальных обедов.

В герцогскую корону на серебряных пуговицах серой ливреи из альпаки, которую носили дворецкий и лакеи, и на всем, начиная от униформы, писчей бумаги, карточек меню, постельного белья и заканчивая спасательными кругами, висящими у бассейна, были вплетены буквы УЭ. Большинство вечеров они ужинали на открытом воздухе за W-образным столом на террасе с видом на море с изысканными блюдами, такими как дыня с томатным льдом и яйца в крабовом соусе. Парикмахер приходил ежедневно, маникюрша – два раза в неделю.

В доме настаивали на соблюдении королевского протокола: гости кланялись или делали реверансы обоим Виндзорам, впервые увидев их утром, в то время как секретарше герцога приходилось стоять, пока она писала под диктовку. Уоллис называла своего мужа «Дьюк», а сама всегда была «Ваше королевское высочество». Эта фантазия поддерживала их отношения. Короче говоря, все это было попыткой воссоздать ту жизнь, которую они потеряли.

«Я сидел рядом с герцогиней. Он устроился напротив. Они часто называли друг друга «дорогой/дорогая». Я часто называл его «Ваше королевское высочество» и все время «сэр». Я называл ее «герцогиней», – писал Гарольд Николсон своей жене после ужина с Виндзорами в доме Сомерсета Моэма в августе 1938 года. И добавлял: