Король решает всё
Шрифт:
Она замолчала, осторожно посмотрела на министра и вдруг подумала, что одна из этих жизней может быть его, от этой мысли по спине пробежал холод, заставив передёрнуть плечами и опустить глаза. Он молчал, глядя в лист так, как будто мог прочесть то, что там написано, Вера опять вернулась к пророчеству.
— Она сказала, что я забуду… А вот нихрена, я правда запишу, и судя по её реакции, это поможет. Я прямо сейчас запишу. — Она решительно потянулась к чернильнице и взяла кисть, закатала рукав и быстро написала на запястье «протяни руку». Полюбовалась, ожидая, пока
— А на второй зачем?
— А вдруг мне отрубят левую? — пожала плечами Вера, — придётся подавать правую.
Он поморщился и невесело хмыкнул:
— Если вам отрубят руку, вряд ли вам будет до того, чтобы подавать кому-то вторую.
— Если это спасёт две жизни, — с горькой усмешкой ответила Вера, коряво выводя надпись на правой руке, — я потерплю. Откуда я знаю, кто это будет? Может, мне и вторую руку будет за него не жалко.
Лицо министра дрогнуло болью, как будто эти слова для него значили больше, чем она в них вкладывала, но он промолчал. Вера отложила кисточку и опять взяла лист:
— Продолжим. Так, она сказала, что я к ней подошла и это ценно. В смысле, дорого обойдётся? Или так и делать?
— Возможно, она просто хотела услышать ваше любимое «обращайтесь», вы же всем это говорите. — Министр вышел из задумчивости, опять придав себе отстранённый вид, но Веру это уже не обманывало, она видела, что он напряжен не меньше неё.
— И что? Зачем ей моё предложение обращаться?
— Может, она знает, что ей нужно будет обратиться, и подстраховывается?
— Да я бы и так не отказала, — Вера пожала плечами и потёрла лоб, шутливо спросила: — У меня там печать не появилась?
— Нет, — чуть улыбнулся министр, на секунду глянув на её лоб. — Но я не уверен, что шаманы видят так же, как простые люди, может быть, для них вы теперь сияете надписью «бесплатная помощь».
— Ну и ладно, — фыркнула Вера, — буду сиять, что ж теперь делать? — Она посмотрела в лист и подняла глаза, — а вам она опять напророчила смерть, причём красивую, только теперь называла любимым, а не драконом. Потому что драконы не умирают во сне. Что это значит? Дракон должен проснуться?
Министр невесело улыбнулся и покачал головой:
— Не хотелось бы будить этого дракона.
— Вы что-то об этом знаете? — прищурилась Вера, он дернул щекой:
— Это личное, забудьте.
Вера недовольно нахмурилась, но промолчала, опять уткнулась в лист:
— Что там дальше… Вы спросили, почему «любимый», а она сказала, что уже поздно…
Вера вдруг поняла и заткнулась, еле удержавшись от порыва закрыть себе рот двумя руками и округлить глаза.
«Даже если он сам понял, не надо давать ему понять, что я тоже поняла. Улыбаемся и машем, ничего не случилось.»
Вероника прочистила горло, попыталась придать себе самый обычный вид, хоть и понимала, что прикладывать усилия для того, чтобы выглядеть расслабленной — не лучший план. Схватившись за листок, она стала пробегать его глазами в поисках места, на котором остановилась.
— Шаманка почти приказным тоном сказала Эйнис её проводить.
— Скорее, она просто видела, что Эйнис здесь лишняя, и хотела дать нам возможность обсудить пророчество без свидетелей, — тихо сказал министр, продолжая отстранённо смотреть в лист. Вера молча пожала плечами, он придвинул себе кресло и взял чистый лист и карандаш, тихо попросил: — Продиктуете? Хочу себе копию.
— Хорошо.
Она стала диктовать, ощущая приближение слова «любимый» как кошки ощущают землетрясение, казалось, что в воздухе над листом ползёт полоска прогресс-бара, отмеряя время до того, как у неё предательски сорвётся голос.
«Боже, дай мне сил…»
— «У тебя будет очень красивая смерть, любимый», — наконец выдавила Вера, приходя в шок и от последнего слова, и от того что косвенно обратилась к нему на «ты», внутри всё кипело и протестовало простив такой близости. Она без нужды пригладила волосы, прижала тыльную сторону ладони к пылающей щеке, пытаясь говорить равнодушно: — В прошлый раз она пророчила вам две смерти, а теперь одну. Это значит, что одну мы уже пережили?
Министр очень невесело ухмыльнулся, помолчал, потом выпрямился и постучал карандашом по своей руке, продолжая смотреть в стол:
— Ну, вы ведь меня пощадили. — Она замерла, но ничего не сказала. Он пожал плечами и добавил: — Будем считать, что это была смерть номер один. — Поднял насмешливый взгляд и у Веры сердце сжалось от количества боли в его глазах: — Если вас похитят ещё раз, лучше пристрелите меня. Это будет гораздо великодушнее.
Веру трясло где-то внутри от напряжения, но она не могла отвести взгляд. Хотелось что-то сделать с этой бездной боли в его глазах, как-то её уменьшить, она чувствовала, что готова откопать из очередной помойки разума свои самые глупые шутки, лишь бы он отвлёкся, но в голову ничего не приходило. Наконец, она решилась и перехваченным голосом сказала:
— Но шаманка пророчила вам «очень красивую» смерть.
— А вы обставьте всё со вкусом, — криво улыбнулся он, — вы же художник.
— Хм, — Вера с шутливой серьёзностью смерила его взглядом, — это ответственный проект. С таким материалом мне ещё не приходилось работать.
— И как вы это видите? — министр изобразил заинтересованность заказчика, откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди: — Итак, скульптурная композиция «Красивая смерть». Я весь внимание.
Вероника чуть улыбнулась, видя, что он наконец расслабился, переплела пальцы и устремила вдаль вдохновенный взгляд.
— Просторный храм, белый мрамор, блестящий полированный пол и высоченные колоны. — Министр приподнял брови с лёгким недоверием, но не прервал её, Вера чуть улыбнулась и ещё более вдохновенно заявила: — Рассвет. Нет, минут за пять до рассвета, тогда офигенное освещение. Вот. В центре зала большой алтарь, на алтаре вы, — она смерила взглядом его черный с серым костюм и с трудом сдерживая улыбку, пафосно выдохнула: — В белом.
Министр крепко зажмурился и хлопнул себя по лбу, низко опустил голову и сквозь смех простонал: