"Король" с Арбата
Шрифт:
Начали присоединять наш шнур к электропроводу на потолке.
Женьку здорово током дернуло. Попробовал Лева, и его трясануло. Взялся было Мишка и тоже заскучал. Я посмотрел на Ларису и отчаянно взгромоздился на лестничные перила, потянулся к оголенному проводу, дотронулся и чуть, не кубарем вниз.
Сидим на ступеньках, помалкиваем. Откуда-то Рыжик взялась.
– Давайте,- говорит,- я попробую. Лева не разрешает:
– Девчонок еще сильнее вдарит. У них сопротивление меньше.
–
Гога из дом пять шевелюру поправил, что-то промурлыкал, молча полез на железные перила.
Я на Лариску взглянул и отвернулся. Она на Гогу как на солнце смотрит. Даже щурится и улыбается. Видеть все это противно.
И вдруг в аппарате вспыхнул свет. Гога спрыгнул и, ни на кого не глядя, уселся рядом с Лариской. Все посмотрели на него уважительно.
– Да на нем же резиновые тапочки,- прыснула Лидочка,- резина ток не пропускает.
Все засмеялись, а я так готов был расцеловать Рыжика. Гога поочередно поднял ноги, разглядел их, пожал плечами:
– А я и не знал.
Кажется, Лариска чуть-чуть от него отодвинулась. А может быть, мне это показалось.
На нашем экране, как говорит Лева, «бой в Крыму, все в дыму, ничего не видно».
– А где же кино?- ерзает Лариска.
– Пошли, Лариса, на воздух,- предлагает Гога.
– Подождите, граждане, минуточку,- суетится около аппарата Лева.- Нужен фокус.
Он трогает трубку, двигает ее, и вдруг на экране люди.
– Ха-ха,- громко смеется Гога,- все вверх ногами. Сапожники!
– Это они с моста в речку ныряют, - догадывается Славик.
Мы растерялись. Почему же так случилось?
– Надо самим встать вверх ногами, и тогда все будет правильно,- не унимается Гога.
– Граждане, спокойствие,- говорит Лева и осторожно переворачивает вверх ногами аппарат. Теперь на нашем экране стоят на мосту как живые Чапаев и Фурманов.
Долго в тишине мы рассматриваем наших любимцев. Каждую складочку, каждую пуговку на гимнастерках, чапаевскую папаху, боевые ремни на его плечах, саблю, бинокль, кобуру на правом боку у Фурманова.
Славик подошел к самому экрану, хочет погладить или поцеловать лицо Чапаева, но за ним вдруг стало ничего не видно. Мы испугались, закричали на Славика. Он поспешно шлепнулся на пол, и мы опять долго любуемся нашими героями.
– Здравствуйте, я Фурманов,- вдруг говорит голосом Фурманова Женька Кораблев.
– Здравствуйте,- отвечает ему Лева.
– Вот ткачи наши, добровольцы,- это голос Женьки.
– Знаю,- отвечает Лева,- прибыли, к самому делу прибыли. Получен приказ от Михаила Васильевича Фрунзе…
Мы громко захлопали, загалдели. Все получается прямо как в настоящем кино.
Распахнулась дверь. На пороге - Нонка:
– Ой, что тут
Потом пригляделась, засмеялась, сказала:
– Ого! Молодцы! Мама,-позвала она,-посмотри-ка, что эта мелюзга придумала.
Вышла мама, споткнулась о Славика, руки о фартук вытирает:
– Господи, твоя воля. Что это?
– Кино, мама,- торжественно говорю я. Мама трогает рукой экран, беспокоится:
– Оно не загорится?
Мы ее успокоили. Она пошла к дверям, обернулась:
– Подложили бы что-нибудь под себя. Камень ведь. Нонка пробирается через нас к выходу, я ей шепчу;
– А ты говорила - у Кости голова для противогаза… Вот видишь?
– Балда ты, - щелкает меня Нонка и убегает вверх по лестнице. Поднялась Лариска, пошла наверх:
Что же смотреть одно и то же.
За ней Гога. А мы остались. Лева сделал открытие. Оказывается, не обязательно держать вверх ногами аппарат, нужно только пленку вставлять вверх ногами, и тогда все получится правильно. Прямо чудеса!
Мы выскочили во двор и стали зазывать зрителей. Пришла дворничиха тетя Дуся. Тоже поинтересовалась, не загорится ли чего, посморкалась в фартук и тихонько уселась в углу.
Явился «тайный агент кардинала» де Стась Квашнин. Как всегда, с персиком. И где он их только берет? Говорят, у него отец фруктовой базой заведует. Персик без звука отдал нам, уселся рядом с тетей Дусей.
Мишка сбегал за отцом. Летчик пришел быстро. Весело крикнул сверху:
– Здравствуйте, товарищи!
Он так и сказал-не ребята, а товарищи. Мы потеснились. Летчик садиться не стал, только пригнулся, осмотрел аппарат, засмеялся, покрутил головой:
– Ну, прямо братья Люмьеры.
– Чего?
– Изобретатели кино, французы Люмьеры,- пояснил Мишкин отец.
Специально для него мы повторили всю программу сначала. Женька изображал Фурманова, Мишка - Чапаева, а я всплески воды и хоровую песню отряда ткачей-добровольцев.
– Так долго не держите, давайте ему остывать,- посоветовал летчик.- Может пленка вспыхнуть.
– Я же говорила,- ожила в углу тетя Дуся.- Еще подпалят дом. Надо участкового позвать.
Мишкин отец ее успокоил, сказал, что все будет в порядке, уходя, шепнул нам:
– Почаще выключайте, побольше сделайте вентиляцию.
День и еще день мы смотрели, как здороваются и знакомятся Чапаев с Фурмановым. Пора бы уж и подружиться командиру дивизии со своим комиссаром, пора бы уж и воевать вместе, а они все стоят и стоят на мосту.
– Хоть бы уж воевать начали,- ноет Славик.- Я люблю войну…
– А когда у нас война будет?- спрашивает Мишка.
– Когда-нибудь обязательно будет?
– обнадеживает Женька.- Повоюем.
– Скорее бы,- вздыхает Славик.