"Король" с Арбата
Шрифт:
Идем по Арбату, натыкаясь на прохожих, то и дело останавливаемся, смотрим на свет драгоценные находки.
В кинотеатре «Художественный» механик, наверное, очень хороший: ни одного кадрика, кроме огрызка совершенно прозрачной пленки, даже без звуковой дорожки. И зачем таких на работу принимают?
Во дворе на скамейке разложили все кадрики по порядку. Сначала тачанка, потом Чапаев с Фурмановым на мосту, затем Чапаев с картошками и так дальше до самой реки, в которой утонул Василий Иванович. Все как в настоящем кино.
Думаем,
– Давайте нитками,- предлагает Рыжик,- я их осторожненько сошью.
Я осмотрел свою штанину. Ровный Лидочкин шов до сих пор не заметили дома. Согласился.
Лидочка принесла тонкую иглу и взялась за шитье. Лева сообщил, что в настоящем кино это называется монтажом.
Наконец фильм смонтирован. Лидочка завязывает последний узелок, откусывает нитку. И вот тут Женька предложил написать тушью на прозрачной пленке название картины, а также имена тех, кто ее создал.
Мы, конечно, с криком «ура!» согласились. Вот что у нас получилось:
«ЧАПАЕВ»
Автор сценария и кассир - Лева Гоц Режиссер и старший контролер - Алексей Грибков
Оператор и киномеханик - Михаил Жаров
Монтажер - Лидия Кудрявцева
Голос Чапаева - Лева Г о ц
Голос Фурманова - Евгений Кораблев
Пулеметная стрельба, барабан и взрывы - Алексей
Грибков
Визг свиньи - Славик
Всплеск воды - Алексей Грибков
Крики «ура!» и стоны убитых каппелевцев - все вместе.
Мы готовы к началу сеанса. Я запасся ведром с водой. Всплески получаются даже лучше, чем в настоящем кино.
Решили на первый сеанс пригласить нашу новую знакомую из райкома комсомола Наташу Ромашову. Кинулись к забору, но ничего разобрать нельзя. То ли ветер, то ли дождь слизнул телефон Наташи, записанный кирпичом.
– Пойдемте сами в райком,- предлагает Лидочка.- Я знаю, где это.
– Не всем же идти,- говорит Лева,- одни будут зал готовить, другие аппаратуру. Мишка не стрижен, Женька заикается. Славка даже не пионер. Идите уж вы с Лидочкой.
Меня причесали, Мишка одеколон принес. Побрызгали. И вот мы с Рыжиком бодро идем в райком комсомола. Прошли Плющиху, потом перешли Зубовский бульвар. Там за оградой райком.
Чем ближе к цели, тем все медленнее я иду.
– Ну, что ты отстаешь?- сердится Лидочка.- Боишься? Нет, я не боюсь. Просто как-то волнуюсь. Ведь мы идем
в самый комсомольский штаб. А мне до комсомола еще года два. Как часто мы видели в школе комсомольцев.
Когда они проводят з своих классах комсомольские
Это очень интересно. Друг друга они солидно называют «товарищ». У них на собрании выбирается старший. Он часто всех спрашивает: «Кто «за»?» и «Кто «против»!» Если кто-либо с чем не согласен, он может быть «против»… И его обязательно все выслушают, с его мнением считаются.
Они часто собираются все в кино или уходят в далекие лыжные походы. Это они устраивают в школе для нас, малышей, спектакли про гражданскую войну, или вдруг выпустят такую веселую стенную газету, что мы толпимся около нее все переменки, забыв про беготню и школьные завтраки. А какие песни они поют на демонстрациях!
Как- то после уроков они заперлись в самом большом классе. На дверях объявление: «Закрытое комсомольское собрание. Повестка дня: 1) итоги первой учебной четверти; 2) персональное дело комсомольца П. Тюрина».
Мы, конечно, уши к дверям. Тихонько слушаем. Вдруг дверь открылась и нас прогнали, да еще выставили снаружи дежурного. Мы уселись на подоконнике в коридоре, ждем, что будет дальше.
Долго сидели. И вот выходит этот самый Тюрин. Он н школе горнистом. Всегда на демонстрациях впереди с горном ходил. Рядом с самим директором школы.
Вышел Тюрин в коридор, голову вниз и бредет в дальний угол. Сел там на батарейку, в окно смотрит. Только плечи у него вздрагивают. Мы на цыпочках приблизились. Он услышал, повернулся к нам, мы хотели бежать, но остановились. Видим, на глазах у него слезы. Говорит тихо-тихо: Ну вот, ребята, отгорнился я. Из комсомола исключили Отвернулся к окну, лицо спрятал в ладонях, и опять задрожали его плечи.
Знать, большое это дело - комсомол, если даже горнист и тот заплакал.
И вот сейчас вместе с Лидочкой мы идем в самый главный комсомольский штаб нашего района. Зашли за белую ограду, здесь в зелени аккуратный домик. Кругом на дорожках чистота. У входа строгая стеклянная вывеска с комсомольским значком.
Я потоптался, осмотрел свои босые ноги, тронул Рыжика: Подожди меня здесь, я мигом домой. Только ботинки обую.
Вернулся уже в ботинках. Рыжика нигде не видно. Поднялся на ступеньки, заглянул в дверь. Народу в коридоре полно. Все большие. Стоят у подоконников группками, о чем-то громко говорят, смеются. И у всех комсомольские значки.
А вот ребята вроде меня, только чуть постарше. Эти стоят робко. Очень чистенькие, в праздничных костюмах, беленькие воротнички рубашек навыпуск, словно пришли на первомайскую демонстрацию. Только не видно у них комсомольских значков. Друг друга тихонько спрашивают, будто проверяют:
– Что такое нэп?
– Какое правительство сейчас в Испании?
– А когда погиб Чапаев?
Молчат, друг на друга смотрят. Я не удержался, подсказал:
– Пятого сентября девятнадцатого года.