"Король" с Арбата
Шрифт:
И опять топор революции крушит надвое, четвертует Юденича, Деникина, Колчака.
– И Врангеля,- говорит Лева и подставляет черное, обугленное полено.
Славик пыхтит, устанавливает толстый обрубок.
– Это рыбий жир,- говорит он,- вдарь-ка, Алеша. Лариска смеется, подталкивает к нам Гогу:
– Попробуй поколоть.
– Это не для меня,- серьезно говорит Гога и садится на велосипед.
Мы переглядываемся. Гога вихляет рулем и отъезжает.
А может, правда, колоть дрова не для него?
Мне вспомнилось,
Мы застеснялись. Просто как-то неловко встать и всем сказать, кем я хочу быть. В классе тишина. Сидим, переглядываемся, подталкиваем друг друга: «Давай ты».
– Хорошо, ребята,- говорит Пелагея Васильевна,- если не хотите устно, давайте на эту тему напишем сочинение. Только, чур, писать все честно.
– Конечно, честно, - закричали мы. Но честно получилось только у Лидочки.
Мы все знаем, что она мечтает стать актрисой, так она и написала в тетрадке.
А я и в самом деле не знал, кем хочу быть. Просто не задумывался. Но уж очень захотелось написать что-нибудь приятное для Пелагеи Васильевны. И я добросовестно написал четыре страницы, на которых убедительно доказывал, что быть учителем - моя мечта.
Женька тоже наврал. Он написал, что всю жизнь мечтает стать шахтером. Но ведь я-то знаю, что он бредит глиной, мольбертом и палитрой.
У Мишки тоже перо пошло вкось. Написал, что хочет быть комбайнером, а сам дальше Тушина никуда не ездил. Где он видел комбайны?
Лариска, оказывается, захотела стать ткачихой на фабрике «Красная Роза», а Гога с малых лет мечтал быть слесарем или токарем.
Я так и не понял, почему мы все написали неправду. На переменке мы сидим на батарейке, не смотрим друг на друга. Около нас крутится Славик.
– Послушайте, ребята,- сердито говорит Лидочка,- зачем вы все наврали. Ведь ты же, Мишка, мечтаешь стать летчиком.
Мишка мнется, ежится:
– Пелагея не поверит… Еще скажет, я рисуюсь.
– Но ведь ты же правда хочешь быть летчиком?
– Правда.
– Зачем наврал?
– Эх, вы,- вздыхает Славик,- написали бы, что хотите быть пожарниками.
Мишка молчит, пуговицу крутит.
– Так зачем же наврал?
– повторяет Лидочка.
– А затем наврал,- говорит Гога,- что сейчас самые модные профессии рабочего человека. За это и отметку повысят.
– Глупости,- фыркает Лидочка.- А вот ты, Гога, кем хочешь быть?
– Я?
– Гога задумался, помолчал.- Я? Если правду?
– Ну, конечно, взаправду,- с готовностью просим мы.
– Значит, сказать правду,- задумчиво тянет Гога.
– Ну да, правду,- киваем мы.
– Ну, так слушайте: я хочу стать вождем. Даже Лариска отшатнулась.
Вот это да! А мы и не знали…
Сейчас Гога снова появился, когда уже все дрова были красиво сложены в сарае. Походил вокруг, в сарай заглянул, сказал, что мы неправильно дрова сложили. Из березовой шкурки колечко на пальце скрутил, полюбовался, спросил:
–
Славик плечами пожимает, я на Леву смотрю, Лева на меня. Мишка начищает шкуркой свой топор, тетя Дуся сердито выметает щепки.
Гога колечко языком гладит.
– Подумаешь, мне ваши деньги не нужны.
Во двор зашел Жиган, за ним насупленно плетется какой-то лохматый верзила.
– Бахилю не видали?
– спрашивает Жиган. Никто из нас Бахилю не видел.
– Покурить ни у кого нет?
– сипит лохматый и, не получив ответа, грызет ногти.
Скрипнула калитка. Это Мишкин отец. Подтянутый, в желтых ремнях, в голубой фуражке. Прошел мимо, кивнул нам:
– Здравствуйте, товарищи!
– У вас папиросочки не найдется?
– заискивает лохматый.
Летчик обернулся, нахмурился, покачал головой:
– Не курю. Да и тебе не нужно.
Лохматый садится на корточки, сплевывает вслед летчику.
– Не летчик, а ледчик. Лед на подводе возит.
Жиган громко хохочет и вдруг, словно подавившись, вытаращил глаза, пятится. На лохматого медленно надвигается бледный худенький Мишка, в руках дрожит топор:
– Повтори, гад, что сказал!
Взвизгнули девчонки, шлепнулся, споткнувшись, Славик. Женька прыжком сзади обхватил Мишку. В калитке застряли лохматый и Жиган.
***
Утром следующего дня я выскакиваю во двор и сейчас же натыкаюсь на участкового дядю Карасева. Рядом с ним Мишкин отец. Задрав головы, они смотрят на Мишкины окна. В рамах - ни одного целого стекла.
– Ничего, товарищ, разберемся,- козыряет летчику дядя Карасев.- Счастливого полета.
Кто- то тянет меня за рубашку. Оглянулся -за спиной Лидочка.
– Дело есть,- приставляет она палец к губам,- пойдем-ка.
Мы садимся на скамейку. Лидочка смотрит по сторонам, торопливо сыплет словами:
– Вечером мету пол. Так? За дверью на лестнице голоса. По-моему, Бахилин, Жигана и еще этого лохматого. Так? Жиган говорит: «Если завтра золота не будет, я пишу твоему отцу письмо без подписи. А в письме расскажу про твою кепочку». А Бахиля умоляет подождать. Лохматый про какие-то отполированные копейки намекает: «Подложи,- говорит,- копейки вместо дисков, и каждый день начищай. Отец и не заметит». Бахиля чуть не плачет, говорит: «Отец не заметит, так клиент потом заметит, скандал будет». А лохматый свое: «Все клиенты-интеллигенты, они в день по два раза зубы чистят. Сами надраят». Жиган горячится, опять грозит: «Не будет дисков, гони назад мой кинжал и еще про кепочку напишу». А Бахиля ему: «На, возьми свой кинжал». А Жиган смеется: «Казак назад не пятится, корова не бодается». Потом что-то их спугнуло, они стали говорить шепотом, и я ничего не поняла. Вот, Алеша. Что делать будем?