Король Теней

МакКаммон Роберт Рик

Мэтью задумался. Его не оставляла загадка: слишком странно было то, что за одну ночь они оба так свободно заговорили на языке, который не вспоминали уже много лет. И было еще кое-что, что не давало ему покоя.

— Сэр, это единственная ваша спальня?

Король Фавор слегка улыбнулся.

— Вы не одобряете ее?

— Она… простовата для короля.

— Мэтью! — воскликнул ДеКей. — Что вы такое…

— Молодой сэр прав, — перебил его Фавор. — Она, как он и говорит, простовата. Это потому, что я не хочу жить намного лучше своего народа. Мы все здесь равны. Да, у нас есть свои праздники и

фестивали, и иногда я наслаждаюсь плодами своего положения, но в остальном я хочу быть… настолько заурядным, насколько это возможно, потому что это для меня великое благо. Моя спальня обычная? Юный сэр, позвольте показать вам мою настоящую спальню.

С этими словами он, опираясь на посох, прошел в другой конец комнаты и раздвинул темно-красные занавески.

Яркий свет проникал в помещение и окрашивал пол, вымощенный замысловатым узором из желтого, зеленого, красного и синего витражного стекла в разноцветные краски. Фавор открыл двери на балкон, за которым виднелась сверкающая лазурь неба.

— Идемте. Я покажу, где я сплю.

Мэтью, ДеКей, Фалькенберг и Хадсон последовали за королем, а Фрателло засеменил вслед за ними.

— Там, — сказал Фавор, указывая своим посохом, — и везде.

С каменной балюстрады балкона открывался такой потрясающий вид, что у Мэтью перехватило дыхание. Холмы на другой стороне острова спускались с вершины, на которой стоял дворец, и на них были аккуратно высажены виноградники, оливковые рощи, огромные огороды, лимонные и апельсиновые деревья, поля кукурузы и бобов и что-то похожее на табак. Среди полей, залитых ярким солнцем, стояли рабочие в соломенных шляпах, яркой одежде и с корзинами в руках. Телеги сновали туда-сюда по белым дорогам, которые, казалось, были сделаны из толченых устричных раковин.

— Я сплю, — тихо сказал Фавор, когда легкий ветерок подул на балкон, — под лимонными деревьями. Я отдыхаю среди кукурузных стеблей. Я вижу сны в оливковых рощах, я просыпаюсь с росой садов на губах. — Он глубоко вздохнул от гордости, а затем повернулся к Мэтью. — Я есть Голгофа, юный сэр. Все, что на ней есть — это все я. Мое тело спит в простой постели, но мой дух и дух моих подданных далек от плотского. Вы видите, что мы здесь создали?

Мэтью ошеломленно закивал. То, что он наблюдал, было настоящим шедевром сельского хозяйства. Он заметил несколько небольших построек среди полей — как он предположил, это были склады и амбары. Далее его внимание привлек загон для лошадей. Все выглядело таким же аккуратным и элегантным, как керамическая плитка на полу перед комнатой Фавора. Движение слева приманило взгляд, и Мэтью увидел большое стадо овец, пасущееся на зеленом склоне холма. В том направлении, мерцая в утреннем зное, возвышался островной вулкан... очевидно, спящий. Тем не менее, вулкан есть вулкан, и Мэтью был уверен, что фермеры, политики и архитекторы Помпей тоже справедливо гордились своими творениями до момента катастрофы.

— Он когда-нибудь извергался? — не сдержавшись, спросил Мэтью, указывая на вулкан.

— Чтобы сформировать остров, конечно, — сказал Фрателло. — Но это было в древние времена.

Мэтью снова окинул взглядом холмы и увидел, что далеко за последним полем земля была скрыта тем же красноватым туманом, который окружал вулкан и остров, когда «Немезида» направлялась сюда.

— Что там снаружи? — спросил Мэтью и указал пальцем.

— Другая сторона

Голгофы, — ответил Фрателло. И добавил немного натянуто: — Конечно же.

— Не стоит тратить время, — сказал Фавор и обратился к ДеКею: — Если вы не возражаете, я организую лодки для вас, ваших людей и любых ценностей, которые вы пожелаете забрать со своего корабля.

ДеКей не ответил. Он выглядел несчастным и подавленным. Впервые ни его деньги, ни его влияние ничего не могли сделать. Это угнетало его.

— Да, — наконец сказал побежденный хозяин корабля. — Да... спасибо.

Переправка людей и багажа с «Немезиды» в гавань на нескольких рыбацких лодках заняла большую часть дня. И Профессор Фэлл, и Кардинал Блэк согласились переправиться. Правда сделали это на разных лодках.

Правая рука Блэка с длинными пальцами прижимала книгу к груди, как будто она помогала ему дышать.

Все, кто путешествовал на «Немезиде», сейчас выглядели ошеломленными, их пошатывало от жары, и их единственной надеждой было случайное судно, которое заглянет в эту гавань, чтобы пополнить запасы еды и питьевой воды.

Страшной перспективой маячила вероятность остаться здесь в ловушке — и это было самое правильное слово — на долгие годы. А ведь Берри в Нью-Йорке ждала, когда Мэтью вернется домой. Сколько лет ей придется ждать, прежде чем она сочтет его мертвым? А затем… затем на сцену выйдет некий Эштон МакКеггерс. Мог ли Мэтью винить его? Или Берри за то, что она продолжит жить своей жизнью?

Нет, — остановил он себя. — Нет, я слишком забегаю вперед и позволяю страху управлять моим разумом.

Он знал, что должен сохранять ясную голову. Что там говорил король Фавор прошлой ночью? Берегите свой разум. Это ваш собственный дворец.

Это было правдой, и Мэтью был полон решимости не позволить страху и отчаянию одолеть его крепостные стены. Должен был быть способ либо починить руль, либо покинуть остров.

Его не может не быть!

На одной из последних лодок, нагруженных сундуком Мэтью и его книгами, он сидел под жарким послеполуденным солнцем и, оглядываясь назад на «Немезиду», которую долгое время должны были охранять шесть членов экипажа с пистолетами, увидел то, что показалось ему тревожным зрелищем.

Чайки уже начали устраиваться на мачтах...

Лодка поплыла дальше, а Мэтью повернулся лицом к неопределенному будущему.

Глава четырнадцатая

— Ближайший порт, — сказал капитан Брэнд, нависнув над картами, которые он принес с «Немезиды» в день переправы, — это Альгеро на острове Сардиния. Расстояние почти двести миль.

Среди собравшихся за праздничным столом воцарилась тишина. Карты лежали в центре, сосредотачивая на себе внимание.

В зале присутствовали все, кроме Профессора Фэлла, который отказался ужинать овощным бульоном, кукурузными лепешками и мясными пирогами, которые Фрателло организовал с поваром короля Фавора. Самого короля, как и Фрателло, здесь не было. После того, как было принято решение выделить людям ДеКея помещения во дворце — там действительно пустовало несколько жилых комнат, которые были скудно обставлены по королевскому указу, — Фавор сказал, что ужин подадут в шесть, так как после этого повар возвращается домой к своей семье.