Король звезды

keller nora

Но Северус Снейп ему не верил.

— Ладно ещё Поттер, тот вечно лезет в герои! Но вы! Вы-то о чём думали?

— Я не бросал своё имя в этот кубок, правда!

— Неужели? — с издёвкой переспросил профессор. — Может, скажете, что и это вы не сами писали?

Он достал из складок мантии клочок тетрадного листа в клетку. Там было всего два слова: «Карл Штерн».

Карл изумлённо смотрел то на листок, то на профессора.

— Нет… это я… это я писал… но как же?..

И вдруг вспомнил дождливый вечер, когда, сидя с Рабэ на подоконнике, он сказал: «Здорово было бы,

если бы я выиграл в этом конкурсе… Тогда профессор Снейп гордился бы мной!..» Неужели?.. Разбросанные бумаги в комнате… Следы когтей и клюва на листках… Ворон, на больных крыльях прыгающий по воздуху, чтобы подняться над кубком и исполнить мечту своего друга… Бедный, добрый Рабэ! Что же ты наделал?..

— Простите, профессор!.. Но я, правда, не бросал этот листок в кубок!..

— Тогда кто же оказался столь любезен, что сделал это за вас? — он смеялся злым, неверящим смехом.

— …Я не знаю… Но это не я!.. Пожалуйста, поверьте, это не я!..

— Вы лжёте! — резко перебил профессор Снейп. — Я предупреждал: для таких, как вы, желание стать героем плохо заканчивается. Вам казалось, на вас никто не обращает внимания? Никто не замечает, не считается с вашим мнением?.. Молчите! Меня бесполезно обманывать. Все ваши мысли написаны на лице, и нужно быть слепым, чтобы не прочитать их!.. Вас никто не принимал всерьёз, а тут представился случай заявить о себе! Доказать, что вы тоже существуете! И вы пишете своё имя, надеясь, что кубок сделает из вас героя!..

— Я никогда не хотел стать героем! — не выдержав, тоже закричал Карл. — И я не бросал в кубок этот листок! Но даже если бы это было и так… — голос стал тише, теперь в нём звучала просто боль. — Почему вы так говорите со мной?.. Что я вам сделал?.. Я всегда слушался вас, я старался выполнять задания… Да, у меня часто плохо получалось, но я старался… Вы же видели… И сегодня… Я понимаю, почему вы сердитесь на Гарри Поттера, но я студент вашего факультета!.. То, что вы говорили про нарушение правил… это ведь неправда! Если бы Кубок выбрал Драко Малфоя, вы бы радовались!.. А со мной говорите так, словно я совершил преступление… Да, я виноват в смерти мамы… Но я же не нарочно!.. Почему вы так относитесь ко мне?.. Ведь я больше похож на вас, чем Драко!..

И замолчал, прочитав в глазах своего учителя ответ.

Сгорбившись, Карл повернулся и побрёл к двери. Ему понадобилось три года, чтобы понять: профессор Снейп ненавидит свои отражения.

Глава 23. Похожий на тебя — ещё не ты

Проснувшись на следующий день, Карл не сразу вспомнил о произошедшем накануне. Внутри просто было ощущение, что случилось что-то важное. Потом он посмотрел на сидящего у подушки Рабэ: ну да, турнир…

Не будь вчерашнего разговора, он мог бы, наверное, чувствовать себя немного счастливым, мог бы чуть-чуть гордиться собой: ведь Кубок не сломался и сам выбрал его. Но теперь и счастье, и гордость казались глупой иллюзией. Чему тут можно радоваться и чем гордиться? Седрика Диггори поддерживала вся школа за исключением Гриффиндора. Гарри Поттера вся школа считала негодяем и предателем, но его поддерживал собственный факультет. Карла негодяем и предателем считали все: и Гриффиндор, и Когтевран, и Пуффендуй, и Слизерин и даже его декан. Слабая надежда, что со временем мнение профессора Снейпа изменится, не оправдалась. Он ещё сильнее отдалился от Карла, всем своим видом желая показать, что не имеет ничего общего ни с глупым

желанием этого ученика участвовать в турнире, ни с позорным поражением, которое его ожидает.

Неверие других может по-разному влиять на человека. Кто-то стремится наперекор всем доказать, что чего-то стоит. Кто-то опускает руки под тяжестью укоризненно-насмешливых взглядов. С Карлом не произошло ни того, ни другого. Его сердцем завладела странная пустота. «Всё равно». Если бы у него было достаточно сил говорить, а у них — терпения слушать, он сказал бы эти слова в лицо каждому.

Только Валери смотрела на него с радостным возбуждением. Она уже представляла себя подругой Победителя Турнира Трёх Волшебников, и её ни мало не заботило, что думает об этом вся школа и сам участник турнира.

А Рабэ заботило. В его взгляде теперь ясно читалось чувство вины и даже страх. Казалось, ворон наконец понял, что натворил. И одного имени его друга в кубке недостаточно не только для того, чтобы победить, но и для того, чтобы просто выжить.

— Ничего, — пытался успокоить его Карл, — мы как-нибудь справимся.

Но пока у самого мальчика не было идей о том, как справляться и главное — с чем. Поняв, что участия в турнире не избежать, он заставил себя подойти к Гарри Поттеру, который тоже попал на чемпионат «вне конкурса», и спросил о правилах. Гарри рассказал, что мистер Крауч не сообщил им ничего конкретного, только объяснил, что в первом туре будут проверять умение волшебников действовать смело и находчиво в неожиданных обстоятельствах.

Раз не существовало никаких особенных указаний, значит, и готовиться было не к чему. Придя к такому выводу, Карл решил сосредоточиться на учёбе: турниры пройдут и забудутся, а чтобы поступить в университет, нужно сначала закончить школу.

Валери его серьёзность немного разочаровала: она мечтала, как вместе с Карлом будет сбегать с занятий и бродить по окрестностям замка. Когда в ответ на предложение отправиться вместо урока трансфигурации в Визжащую хижину девочка услышала: «Давай в конце месяца, когда мы пойдём в Хогсмит…», — она даже обозвала его «зубрилой». Но Карл на «зубрилу» не обиделся. Казалось, он придумал себе прозвище похуже.

Сама Валери предпочитала не отягощать голову лишними знаниями. Конечно, в Хогвартсе предметы оказались намного интереснее, но и здесь было достаточно всякой ерунды. Например, прорицания. Просто смотреть тошно, как эти глупые девчонки окружили профессоршу и кричат наперебой: «Мадам, скажите, когда я выйду замуж?»

«Никогда!» — мрачно предсказала им Валери и отправилась на заклинания.

Профессор Флитвик, хоть ростом и не вышел, знал много полезного. Но к середине урока нервные движения маленького преподавателя утомили Валери. Она высидела ещё десять минут, меняя самодельные серёжки-стрекозы на арбузные дольки, которые давно заприметила у одной студентки Когтеврана, — а потом сбежала.

В коридорах замка было тихо: похоже, остальные ученики отличались большим терпением, а может, просто боялись.

Валери не боялась. Никого и никогда. Вот и сейчас, перегнувшись через перила, она бесстрашно разглядывала тьму, скопившуюся у подножия замерших лестниц. Подняв голову, девочка заметила стоявшего на противоположной стороне Джейдена Ван Стратена. Наверное, ему тоже наскучили занятия. Пустой взгляд скользил по старым стенам, портретам… Валери. В ледяных глазах ничего не отразилось: для него люди значили не больше, чем стены.