Королев: факты и мифы
Шрифт:
Отбирали по многим критериям. В том числе и по фотографиям. Около 20 девушек проходили медкомиссию в Центральном авиационном госпитале. После тщательного отбора осталось пятеро:
Еркина224 Жанна Дмитриевна,
Кузнецова225 Татьяна Дмитриевна,
Пономарева Валентина Леонидовна,
Соловьева Ирина Баяновна,
Терешкова Валентина Владимировна.
Подобно тому, как из мужской «двадцатки» выделилась «шестерка»
Королев познакомился с девушками перед стартом Николаева и Поповича – тогда они впервые приехали на космодром. Говорил с ними не торопясь, обстоятельно, объяснял, что работа предстоит сложная, напряженная, но очень интересная.
– Я все понимаю, – сказал Главный без улыбки, – но давайте решайте сразу – или будем замуж выходить и детей заводить, или будем готовиться к полетам...
Королеву более других понравилась Терешкова, и он сказал об этом Карпову.
Выбор первой в мире женщины-космонавта отличался от выбора командира первого «Востока». Все уже ясно представляли себе, что значит стать космонавтом, тем более – первой в мире. Если при подготовке старта «Востока» Королев был убежден, что вслед за Гагариным полетят его товарищи, теперь такой уверенности не было. Полет женщины мог стать – и на девятнадцать лет стал – единственным. И это тоже обостряло ситуацию. Все понимали, что выбор впишет имя одной из девушек в историю, в то время как другие должны будут довольствоваться скромной ролью безвестных участниц эпохального события. И девушки тоже это понимали, что не делало их взаимоотношения внутри маленького коллектива простыми.
Выбор был долгим и трудным. Учитывалось все, вплоть до менструальных циклов. Но помимо здоровья, знаний, чисто человеческих черт характера выбор определялся еще и субъективными оценками тех, кто выбирал. Год назад, когда определяли первого космонавта, этого не было. Теперь выбор в какой-то мере определялся целями «внутренней политики» тех, кто в нем участвовал. Королев был за Терешкову: он разглядел в ней лидера, человека решительного. Карпов тоже склонялся к такому варианту. И Каманин тоже. Где только мог расхваливал Терешкову и парашютный тренер Никитин. Институт авиационной медицины – Волынкин, Яздовский – отдавали предпочтение Пономаревой. За Пономареву активно выступал Келдыш, ему поддакивал Ишлинский.
Гагарин хорошо относился ко всем девушкам, любил беззлобно над ними подтрунивать. Однажды отвез их к директору ГУМа.
– Это была незабываемая картина, – вспоминала Жанна Еркина. – По верхнему этажу универмага очень быстрым шагом идет Гагарин, следом стайка девушек, за ними несется огромная толпа покупателей и продавцов. Космонавта номер один везде узнавали...
Гагарин долго не мог определить свой выбор. Но после разговора с Келдышем, который неожиданно со всей мощью своего мягкого напора стал на Гагарина давить, Юрий внутренне взбунтовался. Ему не понравилась вся эта закулисная возня, не понравилось, что Пономареву «тянут в космонавты», и он примкнул к «лагерю» Терешковой. Карпов говорил мне, что, если бы Келдыш и Яздовский проявили меньше инициативы, первой женщиной-космонавтом вполне могла стать Валентина Пономарева. Симпатии Королева были расплывчаты. В данный момент он находился как бы над «схваткой».
В конце концов всем спорам положил конец Хрущев. В ЦК были отправлены фотографии трех кандидаток: Терешковой, Пономаревой и Соловьевой. Никите Сергеевичу больше всех понравилась Терешкова. Она ему была как-то ближе...
Полет опять планировался групповым: «мужской» и «женский» корабли. В Центре подготовки стояли на старте Быковский, Волынов и Комаров, но назначение командира «мужского», в отличие от командира «женского», прошло без споров и лишней нервотрепки. У Комарова
Редкий космический аппарат, пилотируемый или беспилотный, отправлялся в полет абсолютно без замечаний. Если все в порядке в корабле, «боб» мог вылезти в ракете, мог произойти сбой в системе связи, – варианты неисчислимы. И все-таки до сих пор старты космонавтов проходили без серьезных волнений, относительно спокойно. Теперь, казалось, все возможные напасти обрушились на несчастный «Восток-5». Намечавшийся первоначально на 8 июня, старт отодвинулся на 11 июня, но и одиннадцатого тоже не получилось, по причинам для ракетчиков, особенно военных командиров полигонных служб, новым и непривычным. Было бы понятно, если бы, скажем, оказалось, что главком занят и испытания переносятся. А тут: активность Солнца! Поздно вечером 10 июня на космодром позвонили астрономы и сообщили, что Солнце очень неспокойно, надо ожидать потоков жестких излучений, повышения радиационного уровня. Сначала Келдыш собрал ученых, посовещались. Как оно будет и чем все это угрожает, точно сказать трудно, но одно ясно: что-то будет и чем-то угрожает. Многие высказались за то, что старт надо переносить. Госкомиссия согласилась с этими рекомендациями.
Королев писал Нине Ивановне: «Наши дела здесь шли с определенными трудностями, которые мы преодолели в конце концов, но вот вместо начала 11/VI стоим уже двое суток в ожидании успокоения Солнца. Надо же, чтобы в „Год Спокойного Солнца“ вдруг неожиданно начались сильные вспышки с различными излучениями и пр. пакостью.
Оказывается, что огромный космос не просто пустое пространство, а океан пространства, густо насыщенный всякими ионоветрами, корпускулярными потоками и сложными излучениями, и причудливой формы магнитными полями. Как мало еще мы обо всем этом знаем! Вот и опасаемся, и ждем, когда же наших ребят послать...
Не знаю, как отошлю это письмо, т.к. вроде самолета сегодня нет, но не могу тебе, мой друженька, не написать и не излить свою душу...»
«Излить душу»! Какое замечательное признание! Весь космодром бьет колотун из-за непредвиденной задержки, все нервничают, голова болит за самочувствие космонавта; за ресурс бортовой аппаратуры; за кислородную подпитку – жарко, и жидкий кислород быстро испаряется; за Терешкову, которую снова и снова инструктировал Раушенбах по ориентации, успокаивал не ее, а себя; за тысячи разных больших и малых дел. А что на душе у Главного? Космос! Запрет астрономов вдруг отринул от него всю эту земную суету и обратил взоры его в бесконечность Вселенной...
Когда спрашивают, что же все-таки отличало Королева от других ракетчиков, людей по-своему замечательных, отвечаю – вот именно это и отличало...
Неоднократные переносы и отмены старта, конечно же, действовали угнетающе на молодого летчика. «Можно представить состояние человека, которого дважды снимают с ракеты, – писал позднее Георгий Александрович Тюлин, ставший к моменту описываемых событий заместителем министра и назначенный председателем Государственной комиссии. – Сегодня экипаж морально готов к тому, что пуск может быть отложен на несколько часов либо перенесен на другой день. Сегодня за нашими плечами многолетний опыт, позволивший „накопить“, „пережить“, „прочувствовать“ самые разные ситуации. Тогда же...» 226
226
Не мог без грустной улыбки читать в международном альманахе «Наука и человечество» за 1963 год такие слова В.В. Терешковой: «... они (американцы. – Я.Г.) сильно отстают в освоении человеком космического пространства. Дело, видимо, упирается в недостаточное развитие ракетной техники... При подготовке к старту имели место многочисленные отсрочки». Ведь все «отсрочки» Быковского происходили у нее на глазах! Что же касается «отставания», то через шесть лет «недостаточно развитые» американцы высадились на Луну.