Королева для нищего
Шрифт:
Закусив губу, судорожно принялась накручивать кудри. Параллельно следила за временем — шесть.
— Почему нельзя было сказать, во сколько приедешь, — Вера зашипела, очередной раз обжегшись. Пусть платье болтается, зато все остальное будет идеально — девиз прошедшего дня. Прическа, макияж, она ведь не просто так 15 минут выбирала между темно-коричневыми тенями и болотными. Туфли, которые натирали после пары шагов, надевала со стоном, но красота требовала жертв, как говорила бабушка.
Домашний телефон разорвал тишину, так что Вера дернулась от страха, а потом подорвалась, как сумасшедшая.
— Алло? Слушаю вас
— Клинкова, ну, Слава Богу, — пронзительный Ленкин голос, казалось, прорвал
— А-а-а это ты, — Вера расстроено подобрала подол платья, присаживаясь на пуфик возле телефона.
— А кого ты ждала? Мы тебя, между прочим, всем колхозом искали. Гриша прямо домой заявился, представляешь? Где, мол, Верка, уже какой день не появляется? А я ни сном, ни духом, представляешь? Сама думаю, ну с этим со своим, архаровцем, прелести интимной жизни постигаете, — и Самохина засмеялась в трубку, — Баба с ним была, взъерошенная такая. Смешная. Берет на бок, стоит, пыхтит, Верочку спрашивает. А я же, как встала в пороге, так и сказать ничего не могу, как адрес мой узнали? Мать с кухни вышла, как давай орать, что не будем пылесос покупать. Неделю ведь ходили, черти, предлагали, соседи жаловаться начали. А я стою, как давай ржать, думаю, ну какой в пизду пылесос? О-о-ой, Клинкова, ты там сдохла что ли? Где была то?
— Да там долгая история, Лен, — Вера поджала ноги, перехватывая телефонную трубку другой рукой.
— Так я не тороплюсь, давай, Клинкова, поделись успехами на личном фронте с лучшей подругой. Раз у меня своего мужика нет, так хоть про твоего послушаю, — в трубке зашуршало, и Вера с улыбкой представила, как Ленка поудобнее устраивается в прихожей, под вешалкой с одеждой.
— Ну, вообще-то он пригласил меня сегодня на ужин, — похвасталась Клинкова.
— И ты расцвела как майская роза, а? Ой, Верка-а-а. Ну а с другой стороны, ты ведь можешь там себе еще кого-нибудь присмотреть, уверена, там будут мужики не хуже твоего. Они ведь как, кучкуются эти бизнесмены в одном месте, выбирай — не хочу, — и Ленка заржала в трубку, а потом резко замолчала, — Мне мой после того раза так и не позвонил, представляешь?
— Лен, ну че ты? Сама ведь говорила: «не раскисай», ну может еще позвонит, — Вера искоса поглядывала на часы, — К тому же он вроде как до сих пор не вернулся.
— А ты откуда знаешь?
— Просто предположила, че сразу орешь? Если бы вернулся — точно бы позвонил.
— Ой, ладно, Клинкова, все это мелочи жизни, — Ленка шмыгнула носом в трубку, но Вера сделала вид, что не заметила, потому что знала — Самохина не любила, когда ее жалели. Хотя последнее время она была чересчур сентиментальная, — Я тут, прикинь, кого встретила? Ни за что не догадаешься, я если честно, даже обалдела. Лютика, прикинь? В магазине с ним, в очереди стояли. Такой он забавный, конечно. Очки набекрень, все те же вихры на бошке. О-о-ой, — и опять засмеялась, как будто вспоминая что-то.
Лютик — Владислав Викторович Лютаев был преподавателем истории российского государства на втором курсе в институте. Молодой преподаватель, аспирант, был ненамного старше своих студентов, немного неуклюжий, немного рассеянный, но такой милый. Он часто краснел от цепких взглядов студенток, забавно возмущался, когда кто-то спрашивал его о личной жизни и даже начинал заикаться. Но все это отходило на второй план, когда он начинал с упоением вести лекцию, размахивая руками. К середине пары, забывшись, начинал ходить между рядами, общаясь со студентами, сыпя все новыми и новыми фактами из истории. Он горел своим предметом и к слову, студенты с удовольствием ходили к нему на лекции, потому что реально было интересно. А потом, после звонка, он небрежно смахивал мешающие кудри со лба, поправлял очки и снова превращался в худого паренька, который терялся в толпе студентов. Он все время был Лютиком, со
— И как он? Работает в универе? — поинтересовалась Вера, снимая туфли. Время неумолимо приближалось к семи, и она поняла — он не приедет.
— Ага, работает, — судя по очередному шуршанию, Ленка достала конфеты и теперь говорила с набитым ртом, — Теперь на полную ставку, препод наш Лютик, полноценный. Засмущался так, когда я подошла, как будто и не заканчивала универ, представляешь. Такой весь прилежный, так захотелось его потискать…
— Ле-е-ен…
— Ну че «Ле-е-ен» то? Физрука тебе нашего хотелось потискать, а Лютика нет?
— Сравнила жопу с пальцем. То физрук, а то Лютик. Он ж худой и длинный, как глиста. Чем-то на нашего Дениску из ресторана похож, непонятно, в чем душа держится, — и девчонки захохотали в голос.
— Ой, Клинкова, нет в тебе романтики. Приголубила мужика, который одной своей рукой твою ляжку целиком обхватит, а этих дохликов кто приласкает? Да дело даже не в этом. Просто жалко мне его как-то стало и я…
— Только не говори мне…
— Предложила ему встретиться где-нибудь, раз уж мы больше не студентка и препод. Хотя ты знаешь, ролевые игры никто не отменял, — Ленка запихнула в рот очередную конфету и громко зачавкала в трубку. В этот момент из комнаты выполз дядя Гриша, уставившись на Веру. Осоловелыми глазами скользил по платью, по скинутым возле туфлям, а потом хмыкнул и снова вернулся в комнату, громко хлопая дверью.
— Ты реально собралась с ним спать? Нахера?
— Я ж не спрашиваю, нахера твоя бабка тесак под подушкой держит, вот и ты не спрашивай, — Ленка фыркнула и продолжила, — Вообще это было спонтанное решение, я не собиралась его никуда звать. Само собой как-то получилось.
— Мозги бы у тебя сами собой получились, и жить стало бы легче.
— А че мне теперь, Колю сидеть ждать до конца жизни?
— Нет, просто тебя бросает из крайности в крайность — то престарелый бандит, то сопля на подтяжках.
— Тебя то кто трахает, Клинкова? Не престарелый бандит? — Ленка обидчиво фыркнула и Вера уловила смену тона, — Ты, как бы тут не выеживалась, как бы не строила из себя монашку, а мы с тобой в одной упряжке, Клинкова. И ты хоть обосрись — ни за что не поверю, что ты бы сейчас своего мужика на какого-нибудь Стасика променяла. Молчишь? То-то же! Нечего других учить, когда у самой рыльце в пушку.
— Ничего ты не понимаешь, Лен…
— Ты, смотрю, много понимаешь, — Самохина помолчала, видимо успокаиваясь, в то время когда у Веры снова заслезились глаза, — Не дуйся, Верка, просто последнее время какая-то лажа кругом, на людей бросаться начала. Вчера папаня пришел, говорит, мол, на следующей неделе поведет меня на работу устраиваться, у них там какая-то МарьИванна в декрет ушла, место помощника бухгалтера освободилось, а я думаю, какой, блять, из меня бухгалтер? Всю жизнь актрисой хотела стать, — Ленка всхлипнула в трубку, — Наорала на него, он аж бедненький побледнел, с обоями слился.
— Лен, ну может тебе обстановку сменить надо? Тебе же предлагали в санаторий в Солнечногорск, поехала бы, мозги проветрила.
— А потом бы приехала и опять все заново. Не-е-е, если и помирать, то на глазах у родичей, пусть видят, до чего единственную дочь довели. Ты там давай, расскажешь потом, где была, че видела. Давай, Клинкова, бери все в свои руки и не давай спуску своему кобелю, — и положила трубку.
— И тебе пока, — прошептала Вера, опуская трубку на рычаг.
А потом с остервенением смывала косметику с лица, собирая черные разводы по раковине. Стащила платье, швырнула туфли куда-то на нижнюю полку шкафа и рухнула на кровать.