Королева Кастильская

Холт Виктория

– Ваше Высочество, – начал он. – Я получил от королевы письмо, в котором она сообщает мне трагическую весть и хочет поделиться ею с вами. Королева весьма опечалена.

Хуана молчала, она не думала сейчас ни о священнике, ни о матери. Она видела перед собой белое лицо Филиппа, на котором проступает румянец, когда он выслушивает новости, которые она ему сообщает. Она бросится в его объятия, и он насладится ею настолько, что забудет ту огромную женщину с соломенными волосами, которая, похоже, доставляет ему столько удовольствия.

И все его внимание переключится на Хуану.

– По-моему, вам хотелось бы помолиться вместе со мной, чтобы Бог дал вам утешение, – произнес священник.

Хуана с недоумением посмотрела на него.

– Я не хочу молиться, – проговорила она. – Мне надо немедленно уйти. У меня важные дела.

Священник положил ладонь на ее руку.

– Ваша матушка, королева, спрашивает меня о вас.

– Тогда помолитесь за то, чтобы ответить на ее вопросы, – парировала Хуана.

– Боюсь, если я сообщу ей правду, это станет причиной ее страданий.

– И что это за правда? – не слишком дружелюбно осведомилась она.

– Если я сообщу, что вы не посещаете церковь так часто, как делали это в Испании, если я сообщу, что вы не ходите на исповедь…

– Я делаю все это так же часто, как мой муж.

– Но это не послужит вам извинением перед Господом и вашей матерью.

Хуана сжала пальцы так, что костяшки побелели; безумные огоньки зажглись в ее глазах. Он смеет задерживать ее против воли, он смеет мешать ей! А что, если Филипп узнает это известие от других, прежде чем она успеет поделиться с ним?

Она резко оттолкнула руку священника, удерживающую ее.

– Идите своей дорогой, – гневно крикнула она, – и дайте мне идти моею!

– Ваше Высочество, умоляю, не общайтесь с французскими священниками, окружающими вас здесь. Их воззрения неприемлемы для нас.

– Я предпочитаю их, – резко ответила Хуана.

– Если вы не станете слушать меня, если не откажетесь от вашего образа жизни, у меня не будет иного выбора, кроме как написать вашей матери и сообщить, что у вас отсутствует истинное благочестие.

Хуана процедила сквозь зубы:

– Ну так пишите и сообщайте! Делайте, что вам угодно, вы, назойливый старый дурак! Я больше не принадлежу Испании. Я принадлежу Фландрии и Филиппу!

Она дико расхохоталась и выбежала прочь из комнаты.

Слуги, наблюдавшие за ней, лишь переглянулись и пожали плечами. При фламандском дворе существовало не слишком много церемоний, однако еще никто не вел себя так, как Хуана. Она больше чем дикая, говорили они, она странная.

Хуана нашла Филиппа в его покоях. Он развалился на ложе, его красивое лицо раскраснелось. На пуфике рядом с ним сидела какая-то женщина с золотистыми волосами и обнимала его ноги. Еще одна женщина с роскошными соломенными волосами обмахивала его веером. Кто-то наигрывал на лютне, а вокруг танцевали парочки.

Подобную картину Хуана неоднократно

наблюдала и прежде. Будь ее воля, она схватила бы одну из этих девок за роскошные локоны и избила бы до потери сознания. Но она сосредоточится на другом. Ей надо успокоиться. Пусть они гордо потряхивают своими роскошными кудрями, ниспадающими на их пышные обнаженные груди, сейчас наступил именно тот момент, когда она может предложить Филиппу нечто большее. Поэтому она должна вести себя крайне предусмотрительно и спокойно, чтобы не наделать глупостей.

Она остановилась на пороге апартаментов. Никто не обратил на нее ни малейшего внимания. Пары продолжали танцевать, а женщины – ласкать Филиппа.

Тогда Хуана пронзительно крикнула во всю мощь своего голоса:

– Я требую тишины!

Она достигла желаемого эффекта, в покоях воцарилась полная тишина. И прежде чем Филипп смог приказать присутствующим продолжать их занятия, Хуана объявила:

– У меня очень важное известие из Испании!

Филипп неожиданно, без предупреждения поднялся. Женщина, сидевшая на пуфике, покачнулась и упала на пол. Хуане, наблюдавшей эту сцену, захотелось торжествующе рассмеяться, но она сумела взять себя в руки.

Она помахала письмом от матери, и при виде его в глазах Филиппа вспыхнул интерес.

– Оставьте меня наедине с женой, – приказал он. Хуана отошла в сторону, наблюдая за тем, как все выходят.

Она даже не взглянула на обеих женщин. Она решила не терять контроля над своими чувствами и заполучить Филиппа.

– Ну, какие новости? Что еще за известие? – требовательным тоном осведомился он.

Хуана улыбнулась ему со всей любовью, которую к нему испытывала, зная, что сообщит ему то известие, которое тот страстно желал услышать.

– Ребенок родился мертвым, – проговорила она.

В течение нескольких секунд Филипп молчал. Она наблюдала за тем, как улыбка медленно озаряет его лицо. Затем он ударил себя кулаками по бедрам. Потом поднес к ее щеке большой и указательный пальцы и ущипнул с такой силой, что ей захотелось закричать от радости. Ее уже не волновало, причиняет ли он ей боль или ласкается. Довольно и того, что сейчас его руки касаются ее тела.

– Покажи письмо, – грубо приказал Филипп и выхватил его.

Она смотрела, как он читает. Все было именно так, как ей хотелось.

Затем он опустил руки и захохотал.

– Ты доволен, Филипп? – спросила она, словно напоминая ему о каком-то его долге.

– О да, любовь моя! Я доволен. А ты?

– Я всегда радуюсь, когда радуешься ты.

– Знаю, это правда. Ну, Хуана, ты понимаешь, что это значит?

– Что моя сестра Изабелла теперь наследница Испании.

– Твоя сестра Изабелла! Они не позволят, чтобы ими управляла женщина, это я тебе говорю.

– Но у моих родителей больше нет сыновей. А Изабелла – старшая.