Королева Кастильская
Шрифт:
– Они были разочарованы, – улыбнулась Изабелла. – Им не подходил тамошний климат, и говорят, многие из них вернулись настолько больными и желтыми, что золото скорее было у них в лицах, чем в карманах.
– Совершенно верно, Ваше Величество. Вот почему так трудно найти людей, которые отправятся вместе со мной. Однако есть кое-кто, кого можно бы заставить поехать. Я имею в виду заключенных. Если им пообещать свободу, они с радостью предпочтут поехать, чем томиться в тюрьме.
– И здесь не возникнет вопроса о выборе, – сказала королева. – Ведь это будет
Загорелое и обветренное лицо Колумба озарилось радостью.
– И там они станут новыми людьми, – подхватил он. – Они познают все радости созидания Нового мира. Как они смогут остаться равнодушными к этому?
– Не все люди похожи на вас, адмирал, – напомнила ему королева.
Однако Колумб был уверен, что заключенные предпочтут путешествие и приключения пребыванию в тюрьме до глубокой старости.
– Ваше Величество позволит мне первым выступить с этим планом?
– Хорошо, – ответила Изабелла. – Берите заключенных, и, может, вам с ними повезет.
После ухода Колумба королева послала за маркизой де Мойя. Ей редко выдавалось время побыть вместе со своей любимой подругой. У каждой свои обязанности, и их пути не слишком часто пересекались. Но все же обе женщины помнили о своей дружбе с молодых лет, и если могли встретиться, никогда не упускали такой возможности.
Когда появилась Беатрис, Изабелла рассказала ей о плане Колумба взять в колонию заключенных. Маркиза внимательно выслушала подругу и покачала головой.
– Это приведет к крупным неприятностям, – промолвила она. – Нашему милому Колумбу постоянно придется поддерживать мир среди кучки головорезов. Как бы мне хотелось, чтобы мы могли послать с ним колонистов из числа добропорядочных людей.
– Придется ему довольствоваться тем, что он сумеет достать, – заметила Изабелла.
– Собственно, как и всем нам, – добавила Беатрис. – Какие известия от королевы Португалии?
– Они сразу выехали. Должны были выехать. Изабелле нельзя выезжать позже – она уже довольно давно беременна.
– О, как я надеюсь, что… – начала пылкая Беатрис.
– Постоянно молись, – перебила ее Изабелла. – Ты собиралась сказать, что надеешься, – на этот раз я не буду разочарована. На этот раз я буду качать на руках внука.
Беатрис подошла к Изабелле, нагнулась над нею и поцеловала. Это был интимный жест двух любящих, близких подруг. Действительно, прямолинейная, скорее даже властная Беатрис была одной из тех немногих, кто порой относился к королеве как к ребенку. Изабелла находила подобное отношение очень милым. В обществе Беатрис она чувствовала, что может расслабиться, стать мягче и разговаривать о своих надеждах и опасениях.
– Ты очень взволнована, – заметила Беатрис.
– У Изабеллы не все в порядке со здоровьем. Уже много лет у нее сильный кашель.
– Хрупкие растения часто живут дольше остальных, – заверила ее Беатрис. – А об Изабелле все время будут заботиться.
– Это и есть одна из причин, почему я так обрадовалась необходимости вернуть ее домой. Я буду присутствовать при рождении ребенка.
– Значит, все неплохо…
– Нет! – перебила подругу Изабелла. – Никогда не может быть хорошо, если возникают внутрисемейные раздоры!
– Раздоры! Ты называешь глупую выходку этого фата Филиппа раздорами!
– Не забывай, кто он, Беатрис. Он может доставить нам массу неприятностей. А моя бедняжка Хуана…
– Ты обязательно найдешь какую-нибудь серьезную причину вызвать ее домой, – сказала Беатрис. – И тогда объяснишь ей, в чем состоит ее долг.
Изабелла отрицательно покачала головой. Хуане никогда нельзя объяснить то, чего она не хочет понимать. Королева чувствовала, что жизнь во Фландрии сильно изменила дочь… и не к лучшему. А может статься, что Хуана, например, сделается более уравновешенной? Или ее разум, как и разум ее бабки, будет затемняться все больше и больше?
– Так много всяких бед и неприятностей! – размышляла вслух Изабелла. – Наша бедная печальная Маргарита, которая подобно призраку блуждает по дворцу в поисках своего счастливого прошлого… А Хуана… Однако не будем о ней говорить… Затем мой разочарованный адмирал со своими заключенными. Страшно боюсь, что в Неаполе начнутся крупные неприятности. Когда придет конец нашим несчастьям?
– Это не конец нашим несчастьям, равно как и не конец нашим радостям, – поспешно проговорила Беатрис. – Скоро ты будешь качать внука, моя королева. А когда ты станешь это делать, то тут же забудешь обо всем на свете. Сын Изабеллы будет значить для тебя так же много, как Хуан.
– Ты как всегда моя утешительница, Беатрис. Верю, что мы сможем больше времени проводить вместе, прежде чем нам придется расстаться.
РОЖДЕНИЕ МИХАИЛА
Перед ними лежал Толедо. Ни Изабелла, ни Фердинанд, скачущие во главе кавалькады, не могли сдержать гордости, охватившей их при виде города. Он возвышался на гранитном плато, и с некоторого расстояния выглядел так, словно его отлили в форме подковы, брошенной среди гор над Тахо. Город являлся идеальной крепостью, ибо приблизиться к нему можно было только с севера через сравнительно ровное Старо-Кастильское плоскогорье. С любой другой стороны въезд в город преграждали крутые скалы и река Тахо.
В его архитектуре было мало испанского, поскольку мавры, похоже, оставили свой след на каждой башне, на каждой улице.
Однако сейчас Изабеллу не волновал ее город Толедо, она думала о встрече, которая должна была произойти в очень скором времени.
«Я буду счастлива, – думала она, – когда встречу Изабеллу и своими глазами увижу, что беременность не ослабила ее».
– Ты нервничаешь, – заметил Фердинанд, улыбаясь жене.
– А ты тоже?
Он кивнул. Он с нетерпением ждал рождения ребенка. Если родится сын, внезапная смерть Хуана и его отпрыска уже не будет иметь такого значения. Народ с радостью примет сына Изабеллы и Эммануила в качестве наследника короны.