Королева ночи
Шрифт:
Джеймс старался не смотреть на большую двуспальную кровать, когда проходил мимо. Мягкий ковер заглушал шаги. Он остановился в двух шагах от нее и заложил руки за спину.
Амелия не подняла глаз от книги, лежавшей на ее коленях.
– Мы решили сегодня остаться дома.
Джеймс ждал объяснения, но когда стало ясно, что продолжения не будет, кивнул.
Не обращая на него внимания, Амелия перевернула страницу. Молчание затянулось. Слишком долгое. Она ждет, что он уйдет? Это все, что жена хотела сообщить ему – они сегодня остаются дома? Не проще ли было ограничиться запиской?
Джеймс
– Вы приятно провели время в поместье?
– Да.
По крайней мере за исключением последнего утра, но Амелии не нужно знать подробности.
Еще одна страница перевернута.
– И ваша гостья тоже осталась довольна?
Джеймс мог поклясться, что его сердце остановилось. И он почувствовал, как кровь отхлынула от лица.
Амелия подняла глаза, одна бровь вопросительно изогнулась.
– Да или нет, Джеймс? Вашей гостье понравилось?
Казалось, шок заблокировал его мозг, Джеймс был не в состоянии решить, какой ответ лучше. Ответь он «да» или «нет», это подтвердит существование Роуз, но он чувствовал, что отрицать это неправильно, просто невозможно. Сказать, что никакой гостьи не было, даже если это спасет Ребекку от гнева Амелии? Это стало бы низким предательством по отношению к женщине, которую он любил.
– Я так понимаю, что «да». Или по крайней мере вы так думаете, – продолжала она, никак не маскируя свои мысли.
Аккуратно причесанная золотистая головка опустилась, Амелия закрыла книгу и положила рядом с собой на диван. Ее движения были изящны и элегантны.
Затем она поднялась и пронзила его взглядом холодных бледно-голубых глаз. Всякое подобие вежливости ушло с ее лица.
– Неужели вы настолько глупы, чтобы не понять, что я все равно все узнаю?
Кто рассказал ей? Ни мистер Уэбб, ни его жена никогда не писали Амелии писем. Никто у Рубикон, кроме Роуз, не знал его фамилию, чтобы узнать адрес и проинформировать жену о его посещениях заведения и о том, что он вместе с Роуз покинул его. Может быть, кто-то из его слуг подслушал его разговор с Ребеккой в утро его отъезда? Дверь в кабинет не была заперта. Может быть, сама Амелия?
Нет, нет. Она бы тогда не выпустила его из дома и не стала бы ждать целую неделю, пока он вернется.
Так вот в чем причина того, что она осталась дома! Он не ошибался. Ребекка упоминала о сегодняшнем приглашении на ужин. И если кто-то рассказал Амелии о Роуз, то сделал это сегодня. Она никогда не стала бы держать это в себе дольше, чем несколько часов.
Амелия шагнула к нему. Прежде чем Джеймс осознал это, он отступил на шаг.
– Ты сбежал из ее постели так же, как из моей? Ты помнишь, с какой скоростью ты летел? Твой жалкий пенис болтался между ног, – продолжала она с презрительной улыбкой, явно получая удовольствие от возможности напомнить ему о той ночи.
Быстрый и четкий пульс отдавался в его ушах. Воспоминания ожили с поразительной ясностью. Он почти физически чувствовал, как она схватила его за причинное место, острые ногти глубоко впились в кожу, стараясь оторвать его интимную плоть от тела. Все, что
– Ты просто жалкий, тупой идиот! – Отвращение было написано на ее лице. Амелия прошлась взглядом по его телу. – Я готова поспорить, что она сейчас с другим мужчиной наверстывает то, что не сделал ты.
Очень скоро Роуз будет с другим мужчиной. Шесть дней, и она ляжет с другим, а потом еще и еще… Джеймс задрожал, горло перехватило от боли.
Стиснув маленькие кулачки, Амелия наступала на него. Его спина уперлась в стену. Она была так близко, что ее юбки касались его ног. Сладкий, душный запах ее духов вызывал тошноту. Отчаянно желая исчезнуть, не слышать больше ни одного ее слова, Джеймс посмотрел на дверь, но не мог сдвинуться с места, не оттолкнув ее с дороги. Он с силой сжал кулаки, борясь с соблазном ударить ее. Одно прикосновение, и он без сомнения станет героем сплетен, все станут кричать, что он поднял руку на женщину.
– Ты жалок! – Ее слова попали в цель. – Кто она, Джеймс? Конечно, не из моего круга. Ни одна леди не посмотрит в твою сторону. Но вообще-то не имеет значения, кто она!
Ее щуплое тело вибрировало от переполнявшего ее гнева.
Амелия повернулась и отошла от него на несколько шагов. Юбки хлестнули ее по ногам. И когда он только вздохнул свободнее и отпрянул от стены, она резко повернулась на каблуках и снова пошла на него. Джеймс задел плечом картину за спиной, позолоченная рама ударилась о стену. Господи, он отступал от женщины, которая буквально напирала на него!…
– А имеет значение то, что ты сделал!… Ты, кажется, в состоянии вести дела, – сказала она, стиснув зубы. – Что дает мне основание думать, что память не совсем подводит тебя и ты помнишь наше соглашение. – Она смотрела на него, ее ноздри раздувались, щеки покрылись красными пятнами. – Как ты посмел пренебречь мной? – закричала она так громко, что у него зазвенело в ушах. – Я проучу ее! Проучу!
Страх охватил его.
– Что?! – прохрипел он.
– Ты не мог не понимать, к каким последствиям это приведет, и все же позволил себе унизить меня. Меня! – Откровенная злоба светилась в глазах Амелии. – Я достаточно притворялась, будто забочусь об этой глупой девчонке! Позволила поставить наши имена рядом!
– Амелия, пожалуйста…
Он действительно умоляет ее? Неужели этот слабый писк – его собственный голос? Но ему не остается ничего другого. Он должен постараться, хотя и понимает, что это не убедит ее ни на йоту. Значит, все пропало? Теперь Амелия отыграется на Ребекке, заставив его сестру заплатить за его неосторожность. Разрушит счастье Ребекки, и все из-за того, что он проявил эгоизм, урвав немножко счастья для себя.
– Пожалуйста, Ребекка здесь ни при чем.
– Но завтра вечером она будет уничтожена, – продолжала Амелия, глухая к его мольбам. – Ни один мужчина не подойдет к ней. Ни один не допустит, чтобы его имя соединяли с ее. На ней будет клеймо шлюхи, продажной девки, ее выкинут из общества… Никто не захочет…