Королева викингов
Шрифт:
Но дни становились короче, и поездок стало меньше. Торольв все больше времени проводил с Осгерд, дочерью его друга Бьёрна Брюнёльфсона, воспитывавшейся у его родителей — Скаллагрима и Беры. Они болтали, смеялись, играли в разные игры или вместе занимались домашними делами, насколько то было прилично воину. Девушка сидела рядом с ним с прялкой, а он вырезал ложку или рукоятку для ножа. Когда же они ходили гулять, то компанию им обычно составляло лишь копье Торольва. Осгерд была девушкой искусной в домашних делах, веселой, хотя и могла при необходимости проявить твердость. Лицо ее было белокожим и чистым,
Весной, предупредил он отца, он отправится на восток. Скаллагрим был против этого.
— Ты провел много славных набегов, — сказал старик, — и, как говорят, тебе сопутствовала удача, какую знают немногие. Лучше возьми себе на свой выбор владение, с которым ты сможешь стать здесь большим человеком.
— Я должен совершить это плавание, — ответил Торольв. — Я дал обещание. Но когда я вернусь, то останусь здесь уже навсегда. К тому же я должен доставить Осгерд к ее отцу в Норвегию. Он просил меня об этом, когда я уезжал оттуда.
— Что ж, поступай как хочешь, — вздохнул Скаллагрим. — Но у меня предчувствие, что если мы сейчас расстанемся, то уже никогда больше не увидимся.
Бера почти ничего не говорила, лишь подолгу смотрела на сына.
Эгиль решил отправиться с братом и изводил всех, добиваясь разрешения. На подбородке у него лишь недавно пробился первый черноватый пух, парень еще явно не достиг своего полного роста, но крепостью сложения уступал мало кому из взрослых мужчин.
— Нет, — сказал ему Торольв. — Если уж наш отец не может обуздать тебя здесь, дома, то я не стану брать тебя за море. Если ты станешь там показывать свой нрав, это не пойдет тебе на пользу.
Эгиль сначала густо покраснел, а потом побледнел.
— Тогда может получиться так, что ни один из нас никуда не поедет, — прорычал он.
Корабль Торольва стоял наготове в Бракасаунде, той самой бухте, где утонула сброшенная со скал ведунья, воспитательница Эгиля Торгерд Брак. Той же ночью на море разыгралась буря. Эгиль вышел в темноте, перерезал канаты, и судно отнесло от берега. Торольву и его людям пришлось немало потрудиться, чтобы в целости и сохранности привести корабль на место. Когда Эгиля начали бранить, он сказал в ответ, что сделает что-нибудь гораздо хуже, если его не возьмут. Дело закончилось тем, что Торольв позволил брату взойти на борт.
Прощаться с сыновьями Скаллагрим пришел с секирой в руке. Рукоять ее закоптилась от дыма, сталь покрылась ржавчиной. Вручив испорченное оружие Торольву, старик прочитал стихи:
Порочным сошел с наковальни и погиб от первого удара слабый и трусливый волк ран. Хитростью он желал попасть ко мне, чтобы я жизнь доверил ему. Пусть обратно идет он расколотой сталью, с обугленной рукоятью. Он не был и не будет мне нужен, пусть даже это и дар короля.Когда корабль
V
Снова Торольв стоял перед Эйриком и Гуннхильд. Но теперь они находились в Раумсдальре, одной из областей, которые Харальд дал во владение Эйрику, и дом здесь был намного больше и богаче, чем в имении Эйрика в Хологаланне. Оба сошли с возвышения на пол, чтобы приветствовать исландца. Эйрик пожал ему руку и сказал, что рад его приезду. Гуннхильд быстрым движением положила руку ему на ладонь — Торольв даже не успел пожать ее; взгляд, которым она окинула его, был совсем не таким, как прежде. Она тут же отошла, но продолжала пристально смотреть на него и слушать.
— Да, ветры были попутными почти всю дорогу, — рассказывал Торольв ее мужу. — Мы подошли к берегу в Хёрафюльки, а оттуда направились на север, чтобы доставить к моему другу Бьёрну Брюнёльфсону его дочь.
Эйрик кивнул:
— Я слышал, что Брюнёльф умер и его сыновья разделили между собой его наследство.
— Бьёрн остается столь же достойным человеком. Он выяснил для меня, где ты находишься, и я, конечно же, поспешил приветствовать тебя. — Торольв улыбнулся. — Я также приветствую тебя от имени моего отца и передаю благодарность за твой дар. — Он повернулся и подозвал людей, стоявших поодаль. — Он посылает тебе, король Эйрик, вот это.
Гуннхильд заметила, что улыбка, сопровождавшая последние слова, была напряженной, да и голос изменился. Никто, кроме нее, не обратил на это внимания. Мужчины столпились вокруг Торольва, а его спутники внесли в зал длинный толстый рулон, положили его на пол и развернули, насколько позволяло место. Солнечный свет из открытой двери озарил прекрасный парус для драккара; на нем на фоне из красных и белых полос простирал крылья летящий ворон. Раздался единодушный ропот восхищения. Гуннхильд бегло взглянула на моряков. Они тоже что-то таили.
Она могла предположить, что это было. Торольв был богат сам по себе и ни в малейшей степени не желал неприятностей в Норвегии. Что ж, она тоже не желала ему ничего дурного, хотя ее немного задело, что этот высокий, красивый человек охладел к ней. Но она хотела знать все как следует. Короли, как и кошки, живут тем дольше, чем лучше знают, какие отношения существуют между ястребами и зайцами. А это можно будет выяснить. Эйрик пригласил Торольва зимовать с ним. А за это время кто-нибудь обязательно проговорится — то ли спьяну, то ли просто по неосмотрительности.
— Благодарю тебя, король, за приглашение, — ответил Торольв. — Но тем не менее сначала я должен выполнить несколько поручений. Ты же видишь, что нас здесь совсем немного. Я оставил мой корабль и большую часть дружины у бонда Гудлауда Убийцы Акул и взял у него лошадей, чтобы приехать сюда. — На его лицо набежала тень. — А за старшего — так я это назвал — оставил моего брата Эгиля, так как не уверен, что он стал бы вести себя как подобает гостю.
Если он унаследовал нрав Скаллагрима, подумала Гуннхильд, это весьма вероятно.