Королевская кровь-13. Часть 1
Шрифт:
— Но людям нужно проявлять свою любовь и благодарность, и они делают это так, как им по силам, как подсказывает им их сердце, — сказал он Ангелине. — А над любовью не насмехаются, даже если она принимает чрезмерные или несуразные формы.
Ани смотрела на цветы и соглашалась. Еще она думала о том, что это такая коллективная молитва за Четери, и что столько любви, высказанной людьми, рано или поздно его разбудит, вернет к этим самым людям.
— Таким ли он вернется, каким мы знали его? — проговорила она задумчиво. — Возможно ли вообще после подобного остаться собой, Нории?
— Это же Чет, — ответил он, улыбаясь. — Он пятьсот лет провел в горе без
Но она видела в его глазах тревогу и понимала, что его слова — это тоже молитва.
Люди смотрели на следы боя на площади, на отверстия от клинков Владыки под оставленной им надписью, и пересказывали друг другу то, что видели немногочисленные остающиеся в городе очевидцы. Так много было людей, желающих узнать, не проснулся ли Четери, что Нории приказал каждый час оглашать от ворот его состояние.
Владыка Четери спал.
И если бы кто-то мог заглянуть в его сны, то узнал бы, что видел он там свое яркое детство, брызжущее синевой небо с белыми облаками и зеленые леса Песков с голубыми озерами и белоснежными городами.
Снег в Тафии, как и по всему миру, потихоньку иссяк к вечеру девятого мая, и к сумерках Белый город успело еще согреть закатное солнце. Тепло стремительно возвращалось в Пески, и снежные шапки на мраморных портиках и лестницах, на крышах и фонтанах таяли так быстро, что к утру от них не должно было остаться ни следа. Хрустальная вода сверкала на солнце,и открывшийся солнцу Город-на-реке сиял, как умытый, как невеста, очнувшаяся от сна.
Нории и Ангелина, вернувшись из города, успели поужинать и навестить Светлану, пообщаться с ней и взглянуть на Чета.
В покоях Светланы было тепло не только от жаровен. Массажистка Люй Кан уж второй день разминала Владыке мышцы — она попросила об этом у Светы, а та и согласилась — вдруг это поможет мужу проснуться? Ворковала над малышом Марком мама Светы Тамара Петровна, а отец Иван Ильич в гостиной хозяйственно подкручивал что-то в коляске, которую в Тафию доставили задолго до родов. Теперь Света гуляла с ней по парку и по городу в сопровождении родных и охраны, а жители, видя ее, кланялись и подходили за благословением. Полубожественное отношение к Чету перенеслось и на его жену и сына, а Светлана, за время жизни в Тафии снискавшая славу доброй и помогающей, казалась людям Тафии достойнейшей из достойных женщин, раз уж ее выбрал сам Мастер.
Сейчас она, отдав бразды правления Нории и Ангелине и полностью занятая сыном, все же хотела знать, что происходит с городом. Дошла она и до родильного дома, где появился на свет Марк, поблагодарила врачей и акушерку.
— Представляете, — поделилась она с Ангелиной и Нории, — над ним все еще стоит щит, созданный Матвеем!
— Твой брат очень силен, — ответил Нории. — Еще несколько десятков лет, и он войдет в число сильнейших магов мира. Кровь Рудлогов в нем способствует этому.
— Жаль, я родилась без магических способностей, — вздохнула Светлана.
— Твоя сила в другом, — ответил Нории с улыбкой. Он все любовался ей и ребенком в кроватке, и поглядывал на Ангелину, которая понимала его взгляды и принимала их. — Ты — тот ровный огонь, который горит в домашнем очаге и согревает таких, как Четери. Ты — свет, на который он возвращается домой, ключ к покою, который ждет его после войны, Света. И сейчас хорошо, что ты говоришь с ним. Он придет к тебе.
— Я очень его жду, — ответила Света тихо.
— Я думала, мужчины-драконы
— Не равнодушны, скорее, не вовлечены, — ответил Нории задумчиво. — Ты знаешь, что у нас принято, чтобы дракон рос с матерью. Он берет имя ее рода и воспитывается ей, а общение с отцом выстраивается как с учителем, если он живет в том же городе, что и мать — лет с шести и до совершеннолетия он раз в неделю, в отцовский день, гостит у отца, а тот показывает всем своим детям что-то новое. Как ловить рыбу в море или как вырезать лук из ветки дерева. А если не в том же, то они могут увидеться раз в год: отец дарит подарок — оружие или украшение, — а воспитывают ребенка мужчины из рода матери или наставники, как у нас был наставник Уми, а у Чета — Мастер Фери. Не каждый брачный полет приводит к появлению детей и не каждая драконица летает ежегодно — нужно вырастить ребенка, прежде чем лететь за вторым, но обычно у взрослого дракона их двое-трое за всю жизнь.
— И у тебя есть? — спросила Ани.
— Нет, — усмехнулся Нории. — Так вышло, что дети у меня были только от человеческих женщин. А вот у Чета есть. Двое из них летали со мной в Инляндию. Еще одного ты знаешь. Это Мастер Юнеди Игириан.
— Но почему он ни разу не назвал его отцом? — изумилась Ангелина.
— Привычка, — ответил Нории. — Я своего отца тоже звал Владыкой. Юнеди обучался у Четери с шести лет и считал бесчестным выделяться только потому, что он его сын. И Четери не желал его выделять, называя сыном, и звал учеником, как остальных. Так и повелось, Ани. Они не очень близки, но Чет гордится им, а Юнеди — отцом.
— А остальные дети? — поинтересовалась Ангелина, с трудом приняв еще один культурный выверт своего уже народа.
— Всего четверо. Трое сыновей, Юнеди, Амени, Фейди. И еще одна драконица, Геви, погибла в горе.
Ангелина на миг прикрыла глаза, вспоминая окаменевшие останки нескольких драконов и дракониц, которые тоже выпадали из горы во время ее разрушения.
— Но все это касается только детей пар, которые создались на время цветения эльвиэля, — продолжил Нории. — В парах, которые женаты, дети носят имя рода отца, и отец принимает участие в воспитании. Хотя мать, конечно, все равно играет большую роль. Наша с Энтери мама, Амеири, занималась нами, отец управлял городом, но часто проводил с нами время. И любил нас. И я буду любить наших детей. Я жду, когда мое семя прорастет в тебе, Ани-лиша.
— А если нет? — спросила она о том, о чем не хотела думать. Повернулась, чтобы увидеть его глаза, чтобы понять то, что он может не сказать. Да, она видела рисунок Каро и себя, кормящую грудью на нем, но ведь некоторые предсказания сестры уже не исполнились. И он понял, остановился, прижал ее к себе.
— Ты совершенно здорова, моя Владычица, — пророкотал он ей в макушку: от вибраций его голоса ее тело, как всегда, расслаблялось, — ты сильна как никто и твое лоно способно выносить много детей. Просто ты все время ведешь бой — сначала за семью, потом за Пески, потом за меня, теперь снова за Пески. Как только ты увидишь плоды рук своих, как только немного расслабишься, все случится. Не торопи себя. И не пускай в душу страх, моя Ани. Этот страх — не про тебя. А я буду любить тебя с детьми или без. Тем более, — он улыбнулся ей в волосы, — нас в Истаиле ждут воспитанники от мала до велика.