Королевская кровь-13. Часть 1
Шрифт:
У Вей Ши сжало горло — он чувствовал волны боли, горя и любви, шедшие от матери, и начал задыхаться в них. Его поступок смотрел на него во всей своей неприглядности, и если тогда он смаковал ее боль, то сейчас готов был руки на себя наложить. Так больно было ему, что он не нашел сил что-то сказать, не смог шагнуть вперед и поднять ее, и самому упасть на колени — только развернулся и вышел, почти побежал прочь, под зеленеющие кроны парка, только чтобы не ощущать ничего и не вспоминать.
И только там, в лесу, остановившись у огромного клена с блестящей, словно покрытой
Он струсил. Ему не хватило сил.
К павильону девочки Юноти его проводил слуга. И Вей остановился, издалека разглядывая притаившийся средь высоких деревьев за заснеженной полянкой и прудом с мельничным колесом небольшой, всего-то в семь комнат, дом, в котором было больше западного, чем восточного.
По фасаду бежала лоза с цветами, выращенными из его заколки, и он почувствовал, как расслабляется что-то внутри. Красота этого места, прозываемого «Маленькое созерцание», лечила его душу.
Изнутри донесся смех, совершенно детский еще, заливистый, свободный, не ограниченный рамками и воспитанием, и он, то ли поморщившись, то ли позавидовав, развернулся и пошел обратно. Не сможет он сегодня терпеть ее болтовню. Выполнит свое обещание после коронации. А потом уйдет обратно в Тафию.
Далеко, однако, Вей не ушел — свернул на пагоду, покачивающуюся в следующем пруду, сел там, укутавшись в плащ, и откинул голову на столб, глядя на поблескивающую под снегом воду.
Бывает так, что твой проступок так велик, а твои слова так несправедливы к тому, кто любит тебя, что это убивает не только его, но и тебя самого. И Вей, памятуя уроки Мастера Четери, стал глубоко вдыхать и размеренно выдыхать, чтобы изгнать из тела боль, сковывающую мышцы.
— Эй, — раздался осторожный голос девочки-Каролины и он повернул голову к выходу из пагоды. Он слышал шаги, но думал, это кто-то из служанок — мимо по дорожкам ходили и слуги, и царедворцы, и стражники, но никто не смел потревожить покой принца. Девочка стояла, яркая и розовощекая в каком-то нелепом пуховике и шапке, но он вдруг даже успокоился, увидев ее.
— Садись, — сказал он, кивая на лавку. Та осторожно села, огляделась вокруг, чинно сложив руки на коленях. Видно было, что ее учили себя вести и держать. Научат и уйдет из нее жизнь, станет она еще одной верно действующей, верно думающей и верно подчиняющейся женщиной.
— Ты шел ко мне? — спросила она с любопытством. — Я увидела тебя из окна.
— Да, — коротко ответил Вей.
— А почему развернулся? Не хочешь меня видеть?
Она смотрела прямо и без обиды, и спрашивала так же. Без двойных подтекстов и желания угодить.
— Я не хотел нести к тебе свое настроение, — сказал он совершенно неожиданно для себя.
— Оно плохое? Ты бледный, — заметила девочка.
— Это отбеливающий крем для лица, — откликнулся Вей и прикрыл глаза.
— А с настроением что? — не смутилась младшая Рудлог.
Он медленно покачал головой, чувствуя, как ходит туда-сюда серьга в ухе.
— Тебя не будут искать?
—
Ему снова стало противно.
— Ты прости меня за то, что я тебя тогда ударил, — проговорил он после паузы. — С фотоаппаратом. Это было неправильно и недостойно. Маленьких и слабых бить нельзя. И вообще. Надо сначала говорить.
— Ты уже извинялся, — заметила девочка Юноти.
— Я тогда извинялся как перед принцессой, — ответил Вей, чувствуя себя очень глупо. — А сейчас как перед девочкой. Я… я многое делал сгоряча.
Она встала, подошла к нему, обеспокоенно вгляделась в лицо — Вей видел это сквозь прикрытые ресницы. Положила маленькую ладонь на лоб, и он даже не отшатнулся. Ей от него точно ничего не надо было.
— Слушай, ты не заболеваешь? — спросила она с подозрением. — Ты сам на себя не похож. Ты обычно высокомерный и противный, думаешь только о себе и никогда не признаешь свои ошибки. Может, тебя прокляли?
— Я сам себя проклял, — ответил он со вздохом, отводя ее руку. Ее прямолинейность и честность, забота и обеспокоенность, которые он ощущал в ее мыслях, и вполне себе симпатия с участием, как к другу, казались ему такими же странными, как ей, видимо, его извинения. — Садись. Я обещал тебе амулет, помнишь? Давай я тебе его сделаю.
— Подожди, — отмахнулась Каролина. — Что у тебя случилось?
— Это не твое дело, это дело императорской семьи,- ответил Вей Ши, и она тут же надула губы. Но почти сразу довольно ядовито парировала:
— Вот, теперь я тебя узнаю. Да как хочешь, пожалуйста, — и встала, чтобы уйти.
— Не убегай, — попросил он примирительно. — Я хочу сделать тебе амулет.
— И я каждые шестьдесят дней на трое суток смогу уходить в большой мир? — настороженно уточнила Каролина, садясь обратно.
— Да.
— Ладно, — пробормотала она еще обиженно, с видом «так уж и быть». — Делай. Мне очень одиноко тут, — призналась она тяжело, пока он, повернувшись к пруду, рассматривал воду. — Я занимаюсь, я общаюсь с твоими сестрами, я гуляю, я рисую, но мне очень одиноко. Алина уже ушла в Рудлог… А тебе было одиноко, когда ты ушел в Тафию?
— Мне всегда одиноко, — рассеянно ответил Вей и понял, что нет, не так. В обители и с дедом Амфатом, с Мастером и даже с этой говорливой Рудлог ему не было одиноко. — Ты можешь немножко помолчать?
И он вновь всмотрелся в воду, в берега, заросшие лотосом.
— Ну хорошо, — вздохнула она. Но, конечно, не выдержала, и через несколько минут тихо спросила. — А что ты делаешь? Можешь, пожалуйста, объяснять? Мне же интересно.
— Для такого амулета, который позволит тебе три дня быть вне равновесного дворца Ши, нужен неслабый, зрелый уже равновесник, — объяснил Вей Ши, отрывая взгляд от воды. — Он будет уходить от тебя, пока не нужен, но ты всегда сможешь призвать его. Обычно для призыва молодых духов достаточно сыграть мелодию, и они слетаются. Но зрелых так уже не приманишь. И я ищу подходящего.