Королевская кровь-13. Часть 1
Шрифт:
Женщина в цветастом и свободном платье Песков, крутобедрая, полногрудая, пышная, с белыми зубами и добрыми смешливыми карими глазами, налила им молока из кувшина, положила лепешек, и Четери, когда она проходила мимо, легко коснулся ее ладони пальцами. Столько любви было в этом жесте и столько нежности, что Вей опять отвел глаза.
Ему сразу стоило уйти. Но он медлил, ведь это было невероятным, полезным, изумительным опытом.
И, самое главное, Вей понял, что происходит.
Мастер не помнит себя. Прошедший бой стал для его тела тяжелейшим испытанием, но почти невыносимым он стал для разума Четери, рефлексов,
Нарушь сейчас неосторожным словом этот отдых, запусти поток памяти о том, что реально, а что нет, последствия могут быть вплоть до безумия. Поэтому и следил Вей за ментальными потоками, которые текли вокруг легко и спокойно.
А еще ему очень любопытно было увидеть то, чем жил Мастер сотни лет назад. Вей из йеллоувиньских легенд о Мастере-драконе знал, что Четери учеников стал брать только после того, как поселился в Тафии и поступил на службу к ее Владыке. Значит, сейчас Четери проживает в своей памяти время задолго до войны. За сколько, интересно? За пятьдесят лет? За тридцать?
Вей Ши едва удержался, чтобы не спросить. Поднялся. Нужно было уйти с глаз спящего, чтобы исчезновение не стало толчком к пробуждению. И так напортачил, появившись из неоткуда — надо будет спросить отца, как быть в таких ситуациях, как появляться в чужих снах незамеченным.
— Подожди, — попросил Четери миролюбиво. — Не так часто у меня бывают гости из будущего. Скажи, ты хороший ученик?
— Не очень, — честно ответил Вей, садясь обратно. — Ты наказываешь меня, Мастер.
— Справедливо? — поинтересовался учитель, глотнув молока, и глаза его на мгновение стали такими же жесткими, как тогда, когда он доставал кнут.
— Справедливо, — проговорил Вей. И тоже отпил молока. Оно было как настоящее — как и легкий запах благовоний вокруг. — Но ты неправ, учитель.
Четери хохотнул, оценивающе глядя на ученика.
— А будущее обещает быть интересным, — сказал он. — Ты мне расскажешь, в чем?
— В будущем, — пообещал Вей, вставая. — Я так много хотел бы задать тебе вопросов, Мастер, но боюсь нарушить ткань мироздания.
— Я понимаю, — кивнул Четери. — Потому и сам не задаю. Но, может, спросишь что-то безопасное?
Вей задумался.
— Вопросов у меня нет. Но не окажешь ли мне честь, — проговорил он медленно, — и не потренируешь ли меня?
— Ну что же, — глаза Чета блеснули удовольствием, — посмотрим, чему я из будущего тебя научил.
Вей открыл глаза и пошатнулся. Руки гудели от боя-во-сне, и вибрировала душа от счастья, и показалось ему, что на губах спящего Четери играет едва заметная, неуловимая улыбка.
Света смотрела на него с тревогой. И он, взглянув на нее, вдруг увидел, насколько они похожи с женщиной Четери. Да, другое лицо, другая народность — но один типаж, похожая улыбка, и темные волосы, и, главное, мягкость, и даже запах такой же — молоко и дыня.
— Все хорошо, — сказал он ей. — Он отдыхает, почтенная жена Мастера.
— Нории тоже так говорит, — сказала она с облегчением.– Что ты видел?
— Он сейчас в своих воспоминаниях, — объяснил Вей как можно осторожнее. — Он купается, пьет молоко, тренируется у белого дома на берегу озера.
Лицо
— Это же его дом, — обрадовалась она, — туда нас перенес Матвей из роддома. В это озеро он и упал, — и на лицо ее вновь набежала тень. Она вздохнула. Поднялась. — Спасибо тебе, Вей. Как думаешь, когда он вернется?
Вей Ши посмотрел на учителя, отметив, как ровно текут ментальные потоки — как в его сне.
— Я не могу сказать, — ответил он честно. — Может, сейчас, а может, через несколько дней. Не позже, почтенная жена Мастера. Как только его организм ощутит, что разум восстановился, он его разбудит сам.
Вей, тренируясь на поляне перед павильоном «Пробуждение», вспоминал, как бился с Четери, веселым, молодым, гибким Четери на берегу озера, как поддразнивал он его, как смеялась и ахала женщина, как сиял Мастер улыбкой. Да, годы смягчили дракона, сделали его мудрее и спокойнее, но взгляд на мир через призму юмора либо есть, либо нет, этому невозможно научиться. Как не хотел Вей уходить — и все же ушел, потому что всего этого не существовало, и потому что чужое счастье, заманчивое и светлое, не принадлежало ему, и он чувствовал себя вором, укравшим у Мастера что-то очень важное и болезненное. Время его памяти.
Здесь, во дворце, у Вея тоже были женщины, да и захоти он — получил бы любую, даже из королевских домов. Но ни одну из них он не ощущал так, как Мастер ощущал женщину из сна. И простолюдинку, добрую и сердечную Светлану тоже.
Невесты Вея все были красивы и умны, знали, как и положено аристократкам, туринские языки, обучены были боевым искусствам и искусству танца, получили высшее образование, а старшая уже защитила кандидатскую по биологии, все обладали сильной кровью потомков Ши, почти неразбавленной кровью других богов и совсем не разбавленной простой кровью. В отличие от самого Вея. Они были прекрасны, но даже луча такого счастья, которое видел он у Четери, он не ощущал рядом с ними.
Наследник, пока не был в изгнании, регулярно встречался с каждой из невест, они гуляли по паркам дворца, играли в го и в шахматы, стреляли и выезжали верхом. Девушки были приятны, деликатны, изящны и интересны сами по себе. Но ни к кому у него не было тепла. Того тепла, что он видел у мастера. И у своего отца и матери. И у дедушки с женой, бабушкой Бабочкой, которая пришла к деду по договору, а стала любимой и любящей.
Вей вдруг понял, что ему претит женская угодливость. Что ему понравилось, как относились к нему простые жители — говоря с ним, а не с его статусом и титулом. Он понимал, что от традиции никуда не денешься, и титул он не выбросит — это его предназначение, его судьба. Но он провел во дворце всего несколько часов, и уже скучал по ощущению, когда с тобой говорят просто, прямо, как с равным.
Он ощущал внимание наложниц — неглупых, незлых, тоже приятных и обученных, но женские мысли, беспокойные, осторожные, раздражали его. И Вей, закончив тренировку, подозвал помощника, и приказал ему выселить всех наложниц в соседний павильон. Потом решит, отпускать ли их. Поговорит с ними и решит.
— Но что передать им? Они решат, что в немилости, мой принц, — с поклоном спросил помощник.
— Передай подарки, — ответил Вей Ши, — и скажи, что я провел последние месяцы в обители Триединого и привык к одиночеству и праведной жизни.