Королевские игры
Шрифт:
– Многие из нас так поступают, - кивнула Джоан.
– Хорошо еще, что королева терпеть не может, когда фрейлины одеты лучше, чем она сама. Ужасно сердится и даже начинает кричать и кидать все, что попадет под руку.
Глава 10
Когда Джоан и Розамунда вернулись в комнату, соседки уже увлеченно готовились к вечернему выходу. Весело болтая, помогали друг другу шнуровать корсеты, а юных фрейлин едва удостоили взглядом.
Джоан помогла подруге распаковать вещи. Стоило появиться
– Очень даже ничего, - громким шепотом оценила Арабелла Визи.
– Сомневаюсь, правда, что розовый цвет подойдет к этим волосам. Вряд ли.
Розамунда едва сдержалась, чтобы не ответить на бестактность. Советы леди Уолсингем прочно засели в голове, и наживать врагов с первого же дня она не собиралась, пусть даже защищая себя и подругу. Она сделала вид, что ничего не слышала, и осторожно, чтобы не коснуться чужих нарядов, повесила платье в уголок шкафа. Наверное, сегодня разумнее снова надеть то зеленое дамастовое, в котором представлялась королеве.
Розамунда аккуратно сложила остальные вещи в комод и принялась помогать Джоан шнуровать корсет. Бедняжка двумя руками вцепилась в спинку кровати, втянула живот и настойчиво требовала не жалеть усилий.
– Еще хотя бы полдюйма, умоляю!
– Больше не могу, ребра сломаю.
Розамунда завязала тесемки.
Джоан, в свою очередь, помогла подруге. Камеристки тем временем продолжали заговорщицки перешептываться, а потом, щебеча, словно стайка скворцов, выпорхнули из комнаты.
Обед растянулся на несколько часов. Королева обедала в обществе французского посла, который сидел по правую руку, причем ела и пила совсем мало. За креслом стоял лютнист. Одна мелодия сменяла другую, а ее величество молча слушала. Время от времени, однако, внимательно оглядывала придворных, словно старалась что-то запомнить.
Наконец Елизавета встала из-за стола, и весь зал последовал ее примеру. В сопровождении старших фрейлин королева скрылась за парчовым занавесом в глубине подиума. Церемония подошла к концу, и Розамунда вздохнула с облегчением.
Вскоре большой зал опустел: общество перетекло в соседний, не менее просторный. Здесь на возвышении уже играли музыканты, а жонглеры и акробаты не жалели сил, демонстрируя необыкновенную ловкость. Ее величество восседала на троне и время от времени улыбалась очередной колкости придворного шута: тот сидел на полу в пестром костюме и колпаке с бубенцами.
Розамунда оглядывала переполненный зал, безуспешно пытаясь найти Уила.
– Пойдем танцевать, - позвала Джоан.
Розамунда решила, что если останется стоять у стены, то привлечет к собственной персоне еще больше внимания, и под громкие звуки гальярды вместе с подругой вышла в центр зала.
В детстве она брала уроки танцев, да и вообще легко двигалась, однако гальярда состояла из сложных фигур, и потому пришлось полностью сконцентрироваться на шагах и поворотах.
– Вынужден протестовать, мистрис Уолсингем. Возможно, я непростительно тщеславен, однако осмелюсь предположить, что представляю больший интерес, чем пара очаровательных маленьких туфелек.
Розамунда подняла голову. Со смуглого лица дружелюбно смотрели карие глаза, а обаятельная белозубая улыбка едва не ослепляла.
– Простите, я даже не заметила… - пробормотала она, сама не понимая, что говорит, и озадаченно нахмурилась.
– За вами очевидное преимущество, сэр. Не припомню, чтобы нас представляли друг другу.
Джентльмен со смехом взял Розамунду за руку, повернул и с завидной уверенностью повел вдоль линии танцующих.
– Это потому, что никто не представлял. А ваше имя я знаю лишь потому, что уже успел поинтересоваться у особы, с которой вас официально познакомили: у леди Ленстер. Возможно, помните, что встречались с ней сегодня днем?
Его улыбка казалась необыкновенно привлекательной, равно как и голос, и певучий выговор. А глаза смотрели так пристально, словно не видели ничего вокруг.
– Да… да, конечно, помню.
Теперь уже Розамунда взглянула на мужчину прямо, не скрывая недоумения.
– Должно быть, пытаетесь понять, почему я выяснил ваше имя, но не просил представить, - предположил незнакомец и выразительно поднял тонкую черную бровь.
– Верно?
– Да, - честно призналась Розамунда.
– Но если считаете, сэр, что сейчас настало время назвать свое имя и восстановить баланс, то возражать не стану.
Смуглое лицо вновь осветилось улыбкой - на сей раз чуть смущенной.
– Виноват и приношу нижайшие извинения, мистрис Уолсингем. Шевалье де Вожира к вашим услугам, мадам.
– Он поклонился изящно и даже сумел точно вписать движение в фигуру танца.
– А ваше имя спросил потому, что всегда интересуюсь новыми лицами при дворе. Не хочу узнавать сплетни последним, понимаете?
– О, премного польщена, сэр!
– воскликнула Розамунда со смехом.
– Удостоиться сплетен в первый же день - не только комплимент, но и большая честь. Боюсь, что с трудом справлюсь с волнением.
– Ну а я получил по заслугам. Вовсе не хотел вас обидеть, а поступил грубо.
Розамунда посмотрела задумчиво.
– Право, шевалье, даже не знаю, верить ли собственным ушам.
Внезапно она поняла, что ведет себя необычно, но в то же время и каждая минута разговора, и сам танец приносили радость. Музыка подсказывала движения, кавалер бережно держал за руку и уверенно выполнял фигуру за фигурой, а воздух вокруг едва не звенел от восторга.
Но вот музыканты заиграли медленнее и тише. Танцующие сделали последние шаги и остановились вместе с завершающим аккордом. Розамунда грациозно присела в глубоком реверансе, а партнер галантно поклонился.