Королевский подарок
Шрифт:
– Ну что, Дед, будем и дальше смотреть это кино или пойдем наверх, затопим камин? – пошутил он. – Ах да, у тебя же дрова закончились! Может, ты ждешь, когда эти люди уберутся отсюда, чтобы спуститься в свой подвал за своими дровами?
Ситуация казалась верхом абсурда. Хотя Никите тут же пришла в голову еще более странная идея.
– А может, лучше пойдем спать, Дед?
И вдруг все внезапно закончилось. Как будто кто-то без предупреждения выключил свет.
Третий день
Никита не сразу решился открыть глаза. Кто знает, куда его занесло в этот раз, в каком он
– Полная ахинея, – облегченно буркнул он. – Приснится же такое.
Тревожный шлейф от ночных приключений никак не рассеивался, и это раздражало. Хмурый, он побрел в ванную, но ни душ, ни бритье не вернули его к жизни. В голове крутились ночные образы: Юлий Цезарь, Вогезы, Крикс, Матуген… Никита позавтракал безо всякого настроения, постоял на балконе с чашкой чая в руках и, наконец, признался себе, что не успокоится, пока не осмотрит подвал. Он и сам не знал, чего ему хотелось больше: то ли найти какое-то подтверждение своим видениям, то ли убедиться, что все это пустое, плод возбужденного творческого воображения. Еле сдерживая нетерпение, он осторожно спустился по лестнице до подвальных антресолей. Здесь, как ему все еще казалось, стояли они с Дедом, наблюдая за римлянами. Сейчас никаких следов ночных приключений не было и в помине. Вместо занавесей из телячьих шкур стояла высокая, застекленная в верхней части перегородка с металлической дверью. За ней виднелась обсаженная кустами дорожка, которая огибала верхнюю кромку холма.
Никита сошел вниз. На грубом деревянном полу остались следы больших ящиков или какого-то оборудования. В той части подвала, где ночью располагалась солдатская кухня, стояли пустые современные стеллажи. Он сделал несколько шагов к стене и дотронулся до каменной поверхности – она выглядела иначе, была более ровной, чем во сне. «Неужели этим камням две тысячи лет?» – думал Никита. Это плохо укладывалось в голове. Две тысячи лет в учебнике истории – это одно, а в собственном доме, вот здесь, под рукой – совсем другое. При продаже ему говорили, что подвал гораздо древнее самого дома, но две тысячи лет – нет, такого не могло быть. Он бы запомнил.
Ключ от двери подвала торчал в замке изнутри. Это выглядело довольно беспечно. Такими же легкомысленными могли показаться и стекла в половину стены, выходящей на безлюдную тропинку. Тихая провинция, все на доверии к людям. Никита отпер дверь и вышел на улицу. Сияло солнце, щебетали птицы. Свежий утренний ветерок быстро выдул остатки ночи из его взъерошенной головы, и он, наконец, повеселел.
– Бонжур, месье! – раздалось откуда-то сверху. Никита задрал голову: на балконе соседнего дома приветливо улыбалась его пожилая соседка, которая вместе с мужем повстречалась ему в первый день, сразу после приезда в деревню.
– Бонжур, мадам! Рад видеть Вас этим прекрасным утром! Разрешите представиться, меня зовут Никита Шереметев, я ваш новый
– Очень приятно, месье, добро пожаловать в Лантерн. Я – мадам Куртепляк.
Никита с трудом удержался от смеха: при всем уважении к мадам, ее фамилия звучала ужасно забавно. Нечто подобное попадалось ему в школьные годы в детской французской книжке, но, поскольку рассказы были юмористические, в то время Никита был уверен, что такой фамилии в реальности не существует. Мадам Куртепляк спешила удовлетворить свое любопытство:
– Откуда Вы, месье? Собираетесь ли Вы остаться в деревне насовсем?
– Я из России, жить здесь постоянно не собираюсь. Но буду регулярно приезжать в Лантерн вместе с семьей, – Никита поспешил обозначить свой семейный статус, так как мадам мгновенно насторожилась, услышав о том, что новый сосед – русский. «Не волнуйтесь, я смирный», – подумал Никита, а вслух, повинуясь внезапному импульсу, внезапно спросил:
– Вы хорошо знали предыдущих хозяев этого дома? Тех, кто жил здесь до меня.
– Здесь жил пожилой мужчина, англичанин, в основном один. Иногда к нему приезжали две молодые женщины, наверное, дочери, но в течение последних лет и они перестали появляться. Мы здоровались, но почти не разговаривали: он очень плохо говорил по-французски, а мы с мужем совершенно не владеем английским.
– Мерси, мадам! Заходите как-нибудь ко мне на чашечку чая, – жест вежливости был машинальным. В голове Никиты судорожно метались обрывки сна: грустные рассказы Деда, его фотографии. – А что стало с Вашим соседом, мадам? Где он сейчас?
Мадам Куртепляк, по всей видимости, была удивлена его расспросами. Она покачала головой:
– Не знаю, где он сейчас. Мы не один раз видели скорую помощь около его дома, видимо, он болел. Но мы не слышали, чтобы он умер, вряд ли. Наверное, уехал куда-то. Может быть, вернулся в Англию. Разве не у него Вы покупали дом?
– Дом продавала женщина… – начал было Никита. И тут в его голове с треском состыковались обрывки воспоминаний. Он как будто на время оглох: одна из двух женщин с фотографии на буфете у Деда была очень похожа на даму, которая продавала Никите дом, только выглядела значительно моложе. Вот почему во сне она показалась ему чем-то знакомой! Никита все еще стоял, запрокинув голову вверх, и по инерции улыбался мадам Куртепляк, но уже пару минут молчал, пытаясь хоть как-то упорядочить скачущие мысли. Англичанин… Пожилой и одинокий… Две дочери… Фотографии на буфете… Положение спас месье Куртепляк, который вышел проверить, по какой это причине его жена застряла на балконе. Никите пришлось взять себя в руки. Он представился месье Куртепляку и сразу очень вежливо попрощался, повторив соседям свое предложение заходить к нему на чай.
– Представь, мой дорогой, этот молодой человек – русский! При этом хорошо говорит на французском и вообще он очень милый. Только немного странный. И у него такая смешная фамилия! Ее невозможно ни выговорить, ни запомнить, – сказала мужу мадам Куртепляк, когда они вернулись в дом. – Ты принял лекарство, мой дорогой? Надо идти на прогулку, пока на улице не жарко.
Никита сидел на полу в гостиной, прислонившись к прохладной стене. Он был в смятении. Ему требовалось срочно услышать голос Ольги: только она могла восстановить его душевное равновесие.