Королевский сорняк

Гармаш-Роффе Татьяна Владимировна

– В большей, чем неуправляемая машина? – саркастически бросила Тоня.

– Вот чего ты не знаешь… Я не имел понятия насчет машины. Мне велели ехать на дачу. Я приехал. И спустя пару часов, которые прошли в каких-то малозначительных беседах, меня отправили домой. Я не знал, что ты поехала следом! Я не знал, что тебя оглушили и посадили в машину, из которой потом выскочил шофер! Мне об этом рассказали позже, когда велели к тебе вернуться!

– Ах, и твое возвращение было по указке?

– Ты зря так… Мне нелегко тебе признаваться… Я хотел раньше, я был

готов сказать тебе правду, – но он, Вуайерист, убедительно расписал, как ты отреагируешь… Как ты больше не захочешь никогда меня видеть… И я струсил. Я не хотел тебя терять.

– А теперь – захотел, надо думать?

…До сих пор они сидели на скамейке рядом, не глядя друг на друга, – каждый нашел точку опоры для взгляда: Тоня созерцала противоположную скамейку, Кирилл зачем-то изучал дом напротив. Но сейчас он повернулся к ней. Тоня упорно не смотрела на него. И Кирилл, взяв обеими руками ее голову, насильно развернул к себе лицом.

– Ты не поняла, Тоня. Я по-прежнему не хочу тебя терять. Я никогда не любил ни одну женщину до тебя. И для меня это много значит, очень много. Но ты в опасности. И поэтому я принес в жертву все, чтобы спасти тебя. Я поступаю благородно, Тоня. Зря ты не ценишь!

– Видимо, как и любовь, – благородство для тебя редкость!

Она вскочила со скамейки, готовая уйти. Кирилл схватил ее за руку и сильно сжал, заставив сесть обратно.

– Ты обещала дослушать.

– Я услышала достаточно.

– Тебе так кажется. Ты не поняла главного: ты в опасности.

– И в какой же?

– Все, что происходило с тобой, – и бассейн, в котором ты чуть не утонула, и вывоз мебели, и тайский массаж, неуправляемая машина, – все это делал не я. Я вообще не знал об этом.

– А кто мне снотворное подсыпал в стакан? Кто мне плетку в постель подложил и краску на меня налепил?

– Тоже не я… Я обо всем узнал только тогда, когда мне велели… В общем, когда я вернулся. Потому что он знал, что ты будешь задавать вопросы, – и потому проинформировал меня обо всем и подсказал ответы.

– Зря тебя не ценят режиссеры. Ты действительно талантливый актер!

– Тоня, пожалуйста, не ехидничай, дослушай… Это важно… Мы уехали с дачи, – знаешь, почему? Потому что я тебя спасал!

– После всего, что я услышала, я должна тебе в ножки кланяться? Какие там зрелища садомазозабав могут сравниться с твоими откровениями? Ты в своем уме, Кирилл? Ты хочешь, чтобы я тебе сказала за это еще и спасибо?

– Ты не поняла, – в отчаянии проговорил Кирилл, – ты меня не слушаешь! А я ведь просил, просил: выслушай, не перебивай! Там не зрелище для тебя было приготовлено – там тебе место было приготовлено!!! В цепях, с плетками и какими-то жуткими инструментами!!!

Кирилл был не в силах назвать своими именами увиденное.

– Ты хочешь сказать, что…

– Именно! Все это было предназначено тебе!

– И ты меня туда привез!…

– Нет!!! Я тебя оттуда увез,

Тоня, очнись!!! Пойми, я сделал глупость, да, я повез тебя, но сейчас ты находишься на бульваре, на скамейке, со мной, а не в цепях! И все эти штуковины, которые были разложены на столике… Я не трус, Тоня, – я никогда не считал себя трусом, – но я испугался. Пусть это похоже на пошлое кино, которое я могу равнодушно смотреть за ужином, но здесь было не кино! Я актер, Тоня, а не искусствовед, но я могу тебе сказать, что эта мизансцена была страшна именно своей расхожей узнаваемостью! Стоило ее только увидеть, чтобы представить себе все остальное. Он именно так и задумал, именно этого и хотел, я уверен…

– Зачем?!!!

– Не представляю. Только, умоляю, не забудь, что я тебя оттуда увез! Тоня, Тоня, ты, услышав сейчас всю мою исповедь, меня презираешь… Да? Но все-таки, но, пожалуйста, пойми только две важные вещи: я люблю тебя. И поэтому я тебя оттуда увез!!!

– Ты меня спас…

– Да. И это чистая правда.

– И ты меня любишь.

– Да. Это тоже чистая правда.

– Вот и хорошо. Спасибо тебе, Кирилл. Я оценила мужество, с которым ты мне во всем признался. Я оценила, что ты меня спас. Но это…

Она задумалась, и Кирилл не выдержал:

– Что – «это»?

– Это поздно. Ты должен был мне сказать обо всем раньше. Хотя бы тогда, когда понял, что любишь меня… Но ты продолжал свой оплаченный спектакль. Вот и все. Я пошла, Кирилл. Никогда больше – никогда, ты понял? – не появляйся на моем пути. А за меня не волнуйся. Не будет тебя – не будет и никакой опасности. Прощай.

Она встала со скамейки и направилась в сторону Пушкинской площади.

Кирилл не стал ее догонять. Он был раздавлен собственным ничтожеством. И любовью к ней.

Глава 25

Тоня вернулась в квартиру Кирилла, собрала минимум вещей и торопливо покинула ее, боясь, что туда явится Кирилл.

Был поздний вечер. Куда идти, она не представляла. К Галке, которая оказалась как-то замешана в истории с бассейном? К Александре, которой она совсем недавно дала отбой, заверив, что все теперь с Кириллом отлично?

Ни то, ни другое не годилось. И Тоня решила поехать на вокзал, чтобы провести там ночь на жесткой скамейке, а уж утром решить, что ей делать. Может, все-таки уехать в Пятигорск? Но как же работа? И потом, с Кириллом все кончено. Значит, больше не будет никаких странностей и страхов в ее жизни…

Ну, утро вечера мудренее! Лишь бы эту ночь перекантоваться…

Но на вокзале ей стало не по себе. Сомнительные личности и не менее сомнительные менты, иногда зорко оглядывавшие зал ожидания в поисках наживы…

Гостиницу она не могла себе позволить. И Тоня решила проверить: а вдруг Кирилл не поехал на свою квартиру? Где-то же он жил последнее время, до возвращения? Может, он и сейчас там, в своем убежище?

Она вернулась к дому недалеко от метро «Аэропорт». В двух окнах со стороны подъезда свет не горел.