Королевский тюльпан. Дилогия
Шрифт:
Ну да, вино, жаркое, девицы. Кутеж должен быть кутежом.
Под мои боты «закатились» не меньше трех осколков, хотя я подошв не поднимал. Одна девица за вежливость и неназойливость получила монету. Другая, пышная брюнеточка, сколько ни поднимала голову, сколько ни сверлила меня взглядом лакомки, осталась ни с чем. Я показал ей на слегка скованного Терсана — лейтенант, пусть и адъютант маршала, первый раз на таком почтенном заседании, лови с ним.
Конечно же, ни одной девицы я не коснулся и пальцем. Шуточки, гляделки — одно, любое касание — совсем другая история. Для меня лично. Маршал Ночного
Девицы унесли осколки, за столом из женщин осталась только Сычиха. Еще одна традиция Братства — на наш совет допускаются почтенные уважаемые женщины. Сычиха — негласный маршал, или маршалка, не знаю, как правильней назвать, всех уютных комнат в трактирах. Или заведений, куда ходят не поужинать. Если девица сбежит из одного заведения в другое с хвостиком в виде небольшого должка, именно Сычиха будет судом первой инстанции. Судит справедливо, потому и за столом.
Потому-то именно ей я доверил судьбу девочки Ли. Трактиров, гости которых лишь глазеют на девиц, не распуская рук, немного, но они есть. В такой Сычиха ее и пристроила.
На столе уже появились новые бокалы. Мы выпили за честь Братства, за то, чтобы всегда чтить наши законы и плевать на остальные. Глубокий вздох, большой глоток за тех, кто когда-то сидел за этим столом, а теперь перебрался в необозримые высоты или недосягаемые глубины — тут разные мнения. Впрочем, согласно веселым песням, кто в глубине, тот капитанит над чертями.
Потом пили просто так, отшвыривали уже не бокалы, а пустые блюда, хватали закусь, мгновенно поставленную на замену. Я улыбнулся, отметив, что, кроме жаркого, стояли и вазы с пирожными. Никто из бравых капитанов не признается, что любит сладкое — я, кстати, не боюсь. Но половина из них, как и я, из сиротских приютов, где ничего слаще моркови не встретишь, да и то если украдешь. Поэтому вазы незаметно пустели.
Понемногу от шуток и здравиц перешли к делам. Я спросил, нет ли новостей о пришелице. Нет, как сквозь землю провалилась. Или и вправду провалилась, но не вылезла.
— В мои курятники не заглядывала, — усмехнулась Сычиха.
Я кивнул — так и есть. Сычиха лучше любого сыщика из стражи выспросит-вызнает прошлое любой новой девицы.
— А к вашим лепесточникам не могла затесаться? — почтительно спросил Ухо капитана квартала Роз, богатого, серьезного квартала, несмотря на то что он граничит с проклятым пустырем.
— Выспрашивать лепесточников — дышать гербарием, — неторопливо ответил капитан, дожевав очередное пирожное. — На неделе к этой братии прибилась лишь одна нищенка с мальцом. Они ее приголубили. Странный народ…
— Ну, даже у пришелиц нет магии, чтоб за три дня мальцом обзавестись, парни дыхалкой поклянутся — она к ним не брюхатая попала, — хохотнул Ухо. — Да, кстати, Джарнет, она не могла укрыться у тебя, на твоем кладбище лодок?
Разговор пошел по кругу. Я подумал, что если девица укрылась у лепесточников, то это было самое разумное с ее стороны. Действительно, странный народ, который вроде бы и живет из милости на пустырях, и при этом общается со всеми, будто оказывает милость. Дышит одними лепестками, а может, и без них дышит — проверить трудно. Собирает шишки свежести — цветок, поставленный в отвар, дышит неделю. Маршал-предшественник хотел их
Кстати, у городских властей такое же мнение. Все живут законами Добродетели и Равенства, и только, но лепесточники — свободны. Не было бы Братства, пожалуй, пошел бы жить к лепесточникам…
— Ночной герой, я готова испить твои печали и горести.
Я сперва почуял надвигающийся запах духов, потом на опрометчиво отставленное колено заскочила длинноволосая птичка. Спасибо, не полезла с поцелуями — иначе получила бы коленкой по мягкому. А так придется спровадить ласково…
— Не «ночной герой», а «брат маршал», поняла, козуля? — раздался бархатный баритон, после чего девица была экстрадирована с моей ноги и отправлена искать замену. — Брат Лир, мы выпьем бодрый отвар на балконе, чашка и для тебя готова.
Пить бодрый отвар, или кофе, собирались капитан квартала Роз и Джарнет, капитан квартала Кувшинок, — двух берегов почти пересохшей реки. Все капитаны равны, но ради этих двоих, пожалуй, стоит отойти от стола. Тем более глоток воздуха не помешает.
Из двух комнат второго этажа уже доносились смешки и вздохи. На балконе на кофейном столике стоял почти свежий букет — хозяин заведения получит утром хорошую премию за безупречный прием.
Я незаметно улыбнулся, глядя, как собеседники втянули носом аромат букета, после чего приготовился слушать.
— Брат маршал, — сказал Джарнет, — Ухо есть Ухо, но история с пломбой на песочнице уж очень плохая. Если хозяин Колес начнет лезть в дела стражи, он порушит много договоренностей. Надо дать ему окорот.
— Надо, — кивнул я.
АЛИНА
— Ну, и чего всполошилась, дурында? — цыкнул на меня дядюшка Луи, занося здоровенную сеть с уже привычно вплетенным в нее лесным мусором справа и начиная привязывать край к веткам особенно развесистого куста. — Дождь собирается. Мокнуть теперь, что ли? Особенно дитю.
Пока я выдыхала и чувствовала, как медленно отпускает сжавшуюся в пружину душу, тетушка Франсуаза уже прицепила свою сторону полога к другому кусту и залезла к нам с Нико в образовавшийся шалаш.
— Ты не смотри, что с дырами, — деловито велела она, забирая из моих ослабевших рук мальчика и кутая его в скинутую с собственных плеч хламиду. — Это лепесточный полог, ни капельки воды не пропустит, пока мы, значит, не разрешим. Лепесточники без цветочной магии живут испокон века, это точно. Вот только свои секреты у нас тоже имеются.
Я только кивнула, чувствуя, как усталость прошедшего дня наваливается на плечи мягкими лапами и неуклонно оседает тяжестью на ресницах. Еще успела вдруг заметить и удивиться тому, на что стоило обратить внимание сразу: от тетушки и дядюшки, таких на первый взгляд лохматых и чумазых, одетых в бомжовские лохмотья, почти ничем не пахло. Только когда Франсуаза с ребенком на коленях устроилась ко мне вплотную в нашей с Нико яме, я учуяла от нее слабый травяной запах.
— Спи, девка, — велел откуда-то из-за полога дядюшка Луи.